Курская Дуга - Величайшее Танковое Сражение

Подробности

Категория: Великая Отечественная Война

ОГНЕННАЯ ДУГА

После завершения зимней кампании 1942—1943 гг. на советско-германском фронте наступила пауза, которую обе стороны использовали для выработки стратегических решений и подготовки к дальнейшему ведению войны.

Пройдя с боями на запад в ходе зимнего наступления почти 700 км, советские фронты оказались сильно ослабленными, а войска испытывали серьезные трудности в снабжении боеприпасами и горючим. Потеря Харькова и Белгорода в феврале — марте в результате немецкого контрнаступления остановила продвижение Красной армии на запад. В конце марта 1943 г. линия фронта проходила от Баренцева моря к Ладожскому озеру, по р. Свирь к Ленинграду и далее на юг; у Великих Лук она поворачивала на юго-восток и в районе Курска образовывала огромный выступ, глубоко вдававшийся в расположение вражеских войск; затем от района Белгорода пролегала восточнее Харькова и по рекам Северский Донец и Миус тянулась к восточному побережью Азовского моря; на Таманском полуострове она проходила восточнее Темрюка и Новороссийска.

На всем пространстве от Баренцева до Черного моря действовали 12 советских фронтов, которым противостояли четыре группы армий, включавшие силы вермахта и союзников Германии, отдельную немецкую армию и финские войска. В протянувшейся через весь континент с севера на юг почти спрямленной линии противостояния двух мощных армий резко выделялся курский выступ, вдававшийся в расположение противника на 200 км. Этот выступ образовался в результате упорных сражений зимой и ранней весной 1943 г. Здесь правое крыло немецкой группы армий «Центр» нависло над войсками Центрального фронта с севера, а левый фланг группы армий «Юг» охватывал войска Воронежского фронта с юга. В ходе трехмесячной стратегической паузы, наступившей в конце марта, воюющие стороны закреплялись на достигнутых рубежах, извлекали уроки, пополняли свои войска людьми и разрабатывали планы дальнейших действий.

К разработке планов на лето 1943 г. обе стороны приступили еще до завершения зимней кампании. Германское руководство считало, что война с Россией еще не проиграна и тяжелое положение можно выправить. Оно настойчиво искало возможность взять реванш за поражение в битвах под Москвой и Сталинградом, поддержать пошатнувшийся моральный дух своей армии и населения Германии, поднять престиж Третьего рейха в глазах его союзников и предотвратить распад фашистского блока.

Германское руководство, увеличивая военное производство, укрепляя боевую мощь своих армий, тщательно и всесторонне разрабатывало план решающей летней кампании.

Однако после катастрофы под Сталинградом замыслы командования вермахта не были столь грандиозными как раньше. Оно уже не могло вести наступательные действия на всех стратегических направлениях. К тому же достаточных сил и средств для организации наступления на широком фронте у него просто не было. Поэтому упор был сделан на нанесение мощного удара по советской обороне на узком участке с целью ее прорыва и развития наступления в глубь страны для овладения жизненно важными центрами и коммуникациями. Гитлер требовал любой ценой захватить инициативу, навязать Советскому Союзу свою волю. Наиболее общее представление о замысле германского командования дает содержание оперативного приказа № 5 от 13 марта 1943 г., в котором для войск на советско-германском фронте определялись общие цели военных действий на лето 1943 г.: «Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их в наступлении в отдельных местах с целью навязать им хотя бы на одном из участков фронта свою волю. На остальных участках фронта задача сводится к обескровливанию наступающего противника, здесь мы должны заблаговременно создать прочную оборону». Наиболее выгодным для осуществления этого замысла, по мнению немецкого командования, являлся курский выступ.

Конфигурация выступа, характер местности, а также сложившееся в результате зимней кампании расположение сил германских войск позволяли подготовить и провести здесь крупную операцию. Командование противника имело возможность нанести мощные удары по сходящимся направлениям, окружить и разгромить значительную группировку советских войск и пробить огромную брешь в их обороне. Ликвидация выступа должна была привести к сокращению протяженности линии фронта и высвободить группировку германских войск для ведения в дальнейшем широкомасштабных наступательных действий.

К принятию решения о наступлении в районе Курска гитлеровское руководство толкали и политические соображения. Достижением крупной победы оно надеялось поднять авторитет и престиж Германии и ее вооруженных сил среди своих союзников и, возможно, отсрочить открытие второго фронта в Европе.

Германское командование предполагало нанести два встречных удара под основание курского выступа с северо-запада, из района Орла, силами группы армий «Центр», и с юго-запада, из района севернее Харькова, силами группы армий «Юг», по сходящимся направлениям на Курск с целью окружения и разгрома советских войск. По существу, на первом этапе немецкое командование попыталось возродить план февральско-мартовского контрнаступления, сорванного Красной армией. Утвердив этот план, Гитлер 15 апреля подписал разработанный немецким командованием план боевых действий, получивший условное наименование «Цитадель».

В дальнейшем враг намеревался, завершив окружение советских войск в районе Курска, нанести стремительный удар в тыл Юго-Западного фронта (план «Пантера»). Для этого предполагалось использовать все освободившиеся подвижные немецкие соединения. В то же время германское командование не исключало возможности после осуществления плана «Цитадель» развить успех в другом направлении — на северо-восток, в обход Москвы, чтобы выйти в тыл всей центральной группировки советских войск. Эта операция должна была стать генеральным сражением на восточном фронте и продемонстрировать превосходство немецкой военной стратегии, возросшую мощь, боеспособность и неудержимость нацистской Германии.

Подчеркивая важность операции «Цитадель», верховное главнокомандование германских вооруженных сил в своем приказе от 15 апреля отмечало: «Этому наступлению придается первостепенное значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом... должно дать нам в руки инициативу на весну и лето этого года. На направлении главных ударов должны использоваться лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большее количество. Победа под Курском должна стать сигналом для всего мира». В соответствии с планом германского верховного командования все немецкие войска, действовавшие на

советско-германском фронте, усиленно готовились к наступлению. Соединения и части доукомплектовывались, их огневая мощь увеличивалась.

Для достижения целей операции в короткие сроки задачи групп армий были определены на незначительную глубину: для группы армий «Центр» — 75 км, для группы армий «Юг» — 125 км. И срок соединения войск был определен всего через четыре дня.

К созданию группировок войск немецкое командование приступило еще в марте 1943 г. Предпринимались энергичные меры по восполнению понесенных ранее потерь. В результате к началу июля численность пехотных дивизий достигла 9,6—12,5 тыс. человек, танковых дивизий — 15—16 тыс. человек и 150—170 танков, моторизованных дивизий — до 14 тыс. человек3. Наиболее полно были укомплектованы дивизии СС, действовавшие против войск Воронежского фронта. В состав северной группировки — группа армий «Центр» — вошли 9-я армия и часть сил 2-й полевой армии: всего 26 дивизий, в том числе шесть танковых и одна моторизованная, до 1200 танков и штурмовых орудий. В состав южной группировки — группа армий «Юг» — вошли 4-я танковая армия, армейская группа «Кемпф» и часть сил 2-й полевой армии: всего 24 дивизии, в том числе восемь танковых и одна моторизованная, до 1500 танков и штурмовых орудий.

Таким образом, к операции привлекалось 50 наиболее боеспособных дивизий, в том числе 14 танковых (70% танковых дивизий вермахта) и две моторизованные. Всего в составе групп армий «Центр» и «Юг» насчитывалось свыше 900 тыс. человек, около 10 тысяч орудий и минометов, более 2,7 тыс. танков и штурмовых орудий. Их поддерживали свыше 2 тыс. самолетов (65% боевых самолетов, действовавших на советско-германском фронте). Кроме того, на флангах ударных группировок располагалось до 20 дивизий, готовых к взаимодействию с основными силами в ходе развития операции «Цитадель».

В целях достижения быстрого успеха своего наступления германское командование сделало ставку на массированное применение бронетехники (танков, штурмовых орудий, бронетранспортеров) в первом оперативном эшелоне. Поступившие на вооружение германской армии средние и тяжелые танки T-IV, T-V («пантера»), T-VI («тигр»), штурмовые орудия «фердинанд» обладали хорошей броневой защитой и сильным артиллерийским вооружением. Их 75-мм и 88-мм пушки с дальностью прямого выстрела 1,5—2,5 км в 2,5 раза превышали дальность 76,2-мм пушки основного советского танка Т-34. За счет высокой начальной скорости снарядов была достигнута повышенная бронепробиваемость. Входившие в состав артиллерийских полков танковых дивизий бронированные самоходные гаубицы «хуммель» и «веспе» также могли с успехом применяться для стрельбы прямой наводкой по танкам. Кроме того, на них была установлена отличная цейссовская оптика. Это позволило противнику добиться определенного превосходства в танковом оснащении. Кроме того, на вооружение германской авиации поступили новые самолеты: истребитель «Фокке-Вульф-190А», штурмовик «Хенкель-190А» и штурмовик «Хенкель-129», которые должны были обеспечить удержание господства в воздухе и надежную поддержку танковых дивизий.

Особое значение немецкое командование придавало внезапности операции «Цитадель». С этой целью предусматривалось в широком масштабе провести дезинформацию советских войск. Для этого продолжалась усиленная подготовка операции «Пантера» в полосе армий «Юг». Проводились демонстративные рекогносцировки, выдвигались танки, сосредоточивались переправочные средства, осуществлялись радиопереговоры, активировались действия агентуры, распространялись слухи и т. п. В полосе группы армии «Центр», наоборот, все старательно маскировалось. Но хотя все мероприятия проводились с большой тщательностью и методичностью, они педали эффективных результатов.

Чтобы обезопасить тыловые районы своих ударных группировок, немецкое командование в мае — июне 1943 г. предприняло крупные карательные экспедиции против брянских и украинских партизан. Так, против 20 тыс. брянских партизан действовало более 10 дивизий, а в Житомирской области немцы задействовали 40 тыс. солдат и офицеров. Но врагу не удалось разгромить партизан.

Советское командование к выработке плана предстоявших действий на лето 1943 г. приступило сразу же после завершения зимней кампании в конце марта 1943 г. В разработке операции принимали участие Ставка ВГК, Генеральный штаб, все командующие фронтами, оборонявшие курский выступ. План предусматривал нанесение главного удара на юго-западном направлении. Советской военной разведке удалось своевременно вскрыть подготовку гитлеровской армии к крупному наступлению на Курской дуге и даже установить дату начала операции.

Перед советским командованием встала сложная задача — выбрать способ действий: наступать или обороняться. В своем докладе 8 апреля 1943 г. Верховному главнокомандующему с оценкой общей обстановки и о своих соображениях по поводу действий Красной армии на лето 1943 г. в районе Курской дуги маршал Г. К. Жуков сообщал: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника». Таких же взглядов придерживался и начальник генерального штаба А. М. Василевский: «Тщательный анализ обстановки и предвидение развития событий позволили сделать правильный вывод: главные усилия надо сосредоточить к северу и югу от Курска, обескровить здесь противника в оборонительном сражении, а затем перейти в контрнаступление и осуществить его разгром».

В результате было принято беспрецедентное решение о переходе к обороне в районе курского выступа. Основные усилия сосредоточивались в районах севернее и южнее Курска. Произошел редчайший в истории войны случай, когда сильнейшая сторона, имевшая всё необходимое для наступления, выбрала из нескольких возможных наиболее оптимальный вариант действий — оборону. Не все были согласны с таким решением. Командующие Воронежским и Южным фронтами генералы Н. Ф. Ватутин и Р. Я. Малиновский продолжали настаивать на нанесении упреждающего удара в Донбассе. Их поддерживали С. К. Тимошенко, К. Е. Ворошилов и некоторые другие. Окончательное решение было принято в конце мая — начале июня, когда стало точно известно о плане «Цитадель». Последующий анализ и реальный ход событий показали, что решение о преднамеренной обороне в условиях значительного превосходства в силах в данном случае было наиболее рациональным видом стратегических действий.

Окончательное решение на лето и осень 1943 г. Ставка выработала в середине апреля: предстояло изгнать немецко-фашистских оккупантов за линию Смоленск — р. Сож — среднее и нижнее течение Днепра, сокрушить так называемый «восточный вал» гитлеровцев, а также ликвидировать вражеский плацдарм на Кубани. Главный удар летом 1943 г. предполагалось нанести на юго-западном, а второй — на западном направлении. На курском выступе было принято решение преднамеренной обороной истощить и обескровить ударные группировки немецких войск, а затем переходом в контрнаступление завершить их разгром. Основные усилия сосредоточивались в районах севернее и южнее Курска. События первых двух лет войны показали: оборона советских войск не всегда выдерживала массированные удары противника, что приводило к трагическим последствиям.

К оборонительной операции под Курском привлекались в основном войска Центрального и Воронежского фронтов. Ставка ВГК понимала, что переход к преднамеренной обороне связан с определенным риском. Поэтому к 30 апреля был образован Резервный фронт (в дальнейшем переименованный в Степной военный округ, а с 9 июля — в Степной фронт). В его состав были включены 2-я резервная, 24, 53, 66, 47, 46, 5-я гвардейская танковая армии, 1,3 и 4-й гвардейские, 3, 10 и 18-й танковые, 1-й и 5-й механизированные корпуса. Все они дислоцировались в районах Касторного, Воронежа, Боброво, Миллерово, Россоши и Острогожска. Полевое управление фронта разместилось неподалеку от Воронежа. В резерве Ставки, а также во вторых эшелонах фронтов по указанию Верховного главнокомандования были сосредоточены пять танковых армий, ряд отдельных танковых и механизированных корпусов, большое количество стрелковых корпусов и дивизий. В состав Центрального и

 Воронежского фронтов с 10 апреля по июль поступили 10 стрелковых дивизий, 10 истребительно-противотанковых артиллерийских бригад, 13 отдельных истребительно-противотанковых артиллерийских полков, 14 артиллерийских полков, восемь полков гвардейских минометов, семь отдельных танковых и самоходных артиллерийских полков. Всего двум фронтам было передано 5635 орудий, 3522 миномета, 1284 самолета.

Командованию Западного и Брянского фронтов предписывалось подготовить наступательную операцию против орловской группировки врага, которую планировалось начать после того, как будет сорвано наступление противника. Наступательные операции готовили и остальные фронты — Центральный, Воронежский и Степной.

Полевому берегу Дона был оборудован государственный рубеж обороны. Глубина полос обороны составляла на Центральном фронте 190 км, на Воронежском — 130 км. У каждого фронта были созданы по три армейских и три фронтовых оборонительных рубежа, оборудованных в инженерном отношении.

Оба фронта имели в своем составе по шесть армий: Центральный фронт — 48, 13, 70, 65, 60-ю общевойсковые и 2-ю танковую; Воронежский — 6, 7-ю гвардейскую, 38,40, 69-ю общевойсковые и 1-ю танковую. Ширина полос обороны Центрального фронта составляла 306 км, а Воронежского — 244 км. На Центральном фронте в первом эшелоне были расположены все общевойсковые армии, на Воронежском — четыре общевойсковые армии.

Командующий Центральным фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский, оценив обстановку, пришел к выводу, что противник нанесет главный удар в направлении на Ольховатку в полосе обороны 13-й общевойсковой армии. Поэтому было принято решение уменьшить ширину полосы обороны 13-й армии с 56 до 32 км и довести ее состав до четырех стрелковых корпусов. Таким образом, состав армий увеличился до 12 стрелковых дивизий, а ее оперативное построение стало двухэшелонным.

Командующему Воронежским фронтом генералу Н. Ф. Ватутину было сложнее определить направление главного удара противника. Поэтому полоса обороны 6-й гвардейской общевойсковой армии (именно она оборонялась на направлении главного удара 4-й танковой армии противника) составляла 64 км. При наличии в ее составе двух стрелковых корпусов и одной стрелковой дивизии командующий армией был вынужден построить войска армии в один эшелон, выделив всего одну стрелковую дивизию в резерв. Таким образом, глубина обороны 6-й гвардейской армии изначально оказалась меньше, чем глубина полосы 13-й армии. Такое оперативное построение привело к тому, что командиры стрелковых корпусов, стремясь создать оборону как можно более глубокой, строили боевой порядок в два эшелона.

Большое значение придавалось созданию артиллерийских группировок. Особое внимание обращалось на массирование артиллерии на вероятных направлениях вражеских ударов. Народный комиссар обороны 10 апреля 1943 г. издал специальный приказ об использовании в бою артиллерии резерва Главного командования, закреплении артиллерийских полков усиления за армиями и формировании для фронтов истребительно-противотанковых и минометных бригад.

В полосах обороны 48,13 и 70-й армий Центрального фронта на предполагаемом направлении главного удара группы армий «Центр» было сосредоточено (с учетом второго эшелона и резервов фронта) 70% всех орудий и минометов фронта и 85% всей артиллерии РВГК. Причем в полосе 13-й армии, куда было нацелено острие удара главных сил противника, сосредоточивались 44% артиллерийских полков РВГК. Этой армии, имевшей в своем составе 752 орудия и миномета калибром от 76 мм и выше, на усиление был придан 4-й артиллерийский корпус прорыва, имевший 700 орудий и минометов и 432 установки реактивной артиллерии. Такое насыщение армии артиллерией позволило создать плотность до 91,6 орудия и миномета на 1 км фронта (в том числе 23,7 противотанковых орудий). Такой плотности артиллерии не было ни в одной из предшествовавших оборонительных операций. Таким образом, четко вырисовывалось стремление командования Центрального фронта решить проблемы непреодолимости создаваемой обороны уже в тактической зоне, не давая противнику возможности вырваться за ее пределы, что существенно осложняло дальнейшую борьбу.

Проблема использования артиллерии в полосе обороны Воронежского фронта решалась несколько по-другому. Так как войска фронта были построены в два эшелона, то и артиллерия распределялась между эшелонами. Но и на этом фронте на главном направлении, составлявшем 47% всей полосы обороны фронта, где стояли 6-я и 7-я гвардейская армии, удалось создать достаточную высокую плотность — 50,7 орудий и минометов на 1 км фронта. На этом направлении было сосредоточено 67% орудий и минометов фронта и до 66% артиллерии РВГК (87 из 130 артиллерийских полков).

Командование Центрального и Воронежского фронтов большое внимание уделяло использованию противотанковой артиллерии. В их составе имелось 10 истребительно-противотанковых бригад и 40 отдельных полков, из которых семь бригад и 30 полков, то есть подавляющая часть противотанковых средств, находилась на Воронежском фронте. На Центральном фронте более одной трети всех артиллерийских противотанковых средств вошло в состав артиллерийского противотанкового резерва фронта, в результате командующий Центральным фронтом К. К. Рокоссовский получил возможность оперативно использовать свои резервы для борьбы с танковыми группировками противника на наиболее угрожаемых направлениях. На Воронежском фронте основная масса противотанковой артиллерии была передана армиям первого эшелона.

Затягивание германским руководством начала операции «Цитадель» предоставило советскому командованию возможность доукомплектовать войсковую артиллерию материальной частью на Центральном и Воронежском фронтах до 94—96%, артиллерию РВГК в этих районах до 99—100%. Хуже обстояло дело с укомплектованностью средствами тяги и транспорта, которая в среднем не превышала 50%. Это негативно влияло на маневренность артиллерии. В ходе подготовки операции, в том числе и артиллерийской подготовки, особое внимание уделялось всем видам разведки, общевойсковая и артиллерийская разведки к тому времени еще не имели достаточно сил и средств.

В «Обзоре о состоянии и деятельности войсковой разведки Центрального фронта с 15 апреля по 15 июня» отмечалось: «Разведподразделения недостаточно активно вели разведку... Односторонность ведения разведки (изучение только переднего края) может привести к неожиданным, внезапным для нас действиям противника. Особенно теперь, как никогда, важны данные о противнике в тактической глубине, так как противник на отдельных участках производит перегруппировку, подвозит боеприпасы... Разведгруппы лазутчиков засылаются в тыл противника на глубину до 15 км, однако реально они проникли на глубину в основном 2,5—3 км, реже 5—6 км».

Для добывания данных войсковая разведка использовала разведку боем и поиски. Не хватало опытных экипажей для ведения тотальной авиаразведки, в разведотделах Центрального и Юго-Западного фронтов был некомплект опытных кадров, а также специально оборудованных самолетов для заброски диверсионных групп, недоставало средств агентурной техники. Незадолго до начала Курской битвы начальник разведотдела Центрального фронта полковник Каминский требовал от своих подчиненных: «Разведку тактической глубины обороны противника проводить не в порядке экспериментов, а систематически и планомерно. В проведении разведки не придерживаться шаблона».

Тем не менее разведка смогла обеспечить командующих, командиров и штабы необходимыми данными для принятия решений и постановки задач. Войсковая разведка предоставила данные о противнике на глубину до 5 км вражеской обороны. Данные о более дальних целях получали с помощью специальной и агентурной разведки. Проведенная работа позволила вскрыть огневые средства противника (прежде всего его артиллерию) и систему инженерных сооружений на глубину 2—3 км, а местами до 5 км, что обеспечивало необходимыми исходными данными для подготовки системы артиллерийского огня. Однако полностью вскрыть группировку пехотных и, главное, танковых соединений, особенно в районах, удаленных на 10—25 км и более, где находились основные силы ударной группировки немцев, не удалось. Командование противника принимало достаточно эффективные меры для скрытности действий своих войск. Выход танковых соединений в районы сосредоточения, находившиеся на значительном удалении от линии фронта, осуществлялся последовательно, в основном в ночное время. Эти районы были прикрыты частями ПВО. При выдвижении части и соединения соблюдали строжайшие меры маскировки и режим радиомолчания. Танковые дивизии 4-й танковой армии расположились в исходных районах, находившихся вне досягаемости действительного огня основной массы артиллерии фронтов. Но советской разведке все же удалось тщательно изучить ударную группировку врага, действовавшую против 48-й и 13-й армий.

Ставка ВГК 24 июня 1943 г. издала специальную директиву, в которой от командующих фронтами требовалось усилить противовоздушную оборону танковых и механизированных соединений. В директиве сообщалось о том, что немцы для истребления танков используют самолеты, на которых установлены 30-мм пушки. Ставка требовала прекратить практику изымания штатных зенитных средств из состава танковых и механизированных корпусов, при необходимости обеспечивать прикрытие этих соединений зенитными средствами армии или фронта как при расположении на месте, так на всю глубину выполнения ими боевых задач. Запрещалось вводить танковые и механизированные корпуса в сражение без зенитного и авиационного прикрытия.

Большое внимание уделялось мероприятиям по организации артиллерийской контрподготовки, начавшимся еще в марте. Командующие артиллерией фронтов издали специальные директивы по вопросам организации подготовки артиллерии к оборонительной операции, в том числе и по организации артиллерийской контрподготовки. В директивах требовалось

артиллерийской контрподготовки. В 22.30 5 июля в полосе 6-й гвардейской армии был осуществлен пятиминутный огневой налет. Но затем контрподготовка была прервана. После перерыва с 3.00 контрподготовка продолжилась в полном объеме по разработанному ранее плану. Противник понес потери в живой силе и технике, была нарушена система проводной связи.

В 7-й гвардейской армии командующий принял решение провести контрподготовку с некоторой корректировкой порядка ее проведения. Продолжительность с 40 минут была сокращена до 30, из которых пять минут отводилось на первый огневой налет, 15 минут — на методический огонь и 10 минут — на завершающий налет. Удар артиллерии по целям на вражеском плацдарме на Северском Донце вынудил командование армейской группы «Кемпф» отменить наводку 60-тонного моста для «тигров».

Опыт Центрального и Воронежского фронтов подтвердил, что артиллерийская контрподготовка является одним из важнейших оборонительных мероприятий. Впервые за годы Великой Отечественной войны артиллерийская контрподготовка, проведенная накануне наступления противника, принесла реальный результат: ударная сила противника была ослаблена, на некоторое время дезорганизовано управление его войсками. Результативность контрподготовки в армиях была снижена тем, что противник, готовясь к атаке, переместил свою артиллерию ближе к переднему краю.

Потери противника в живой силе и, главное, в танках были незначительны, так как «огонь в ряде случаев велся по площадям». Маршал Г. К.. Жуков позднее прямо признал недостатки проведенной артиллерийской контрподготовки. Он писал: «...мы все ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах».

В целом, при существовавших в то время средствах разведки и поражения сорвать подготовленное наступление мощных группировок противника было нереально. Но нанести противнику гораздо большие потери возможности имелись. К сожалению, использовать их летом 1943 г. советское командование не смогло.

Противник в соответствии с намеченными планами, после артиллерийской подготовки и ударов авиации, 5 июля перешел в наступление. Немецкие войска атаковали всю полосу обороны 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий в полосе шириной 45 км. Главный удар северная группировка врага наносила силами трех пехотных и четырех танковых дивизий на Ольховатку по войскам левого фланга 13-й армии генерала Н. П. Пухова. Четыре пехотные дивизии наступали против правого фланга 13-й и левого фланга 48-й армии (командующий — генерал П. Л. Романенко) на Малоархангельск. Три пехотные дивизии наносили удар по правому флангу 70-й армии генерала И. В. Галанина в направлении на Гнилец. Наступление наземных войск поддерживалось ударами авиации. Завязались тяжелые и упорные бои. Командование 9-й немецкой армии, не ожидавшее встретить такого мощного отпора, вынуждено было повторно провести часовую артиллерийскую подготовку. Во все более ожесточенных боях героически сражались воины всех родов войск.

Но танки противника, невзирая на потери, продолжали упорно продвигаться вперед. Командование фронта своевременно усилило обороняющиеся на ольховатском направлении войска танками, самоходными артиллерийскими установками, стрелковыми соединениями, полевой и противотанковой артиллерией. Противник, активизируя действия своей авиации, ввел в бой также тяжелые танки. В первый день наступления ему удалось прорвать первую полосу обороны советских войск, продвинуться на 6—8 км и выйти ко второй полосе обороны в районе севернее Ольховатки. В направлении на Гнилец и Малоархангельск противник смог продвинулся всего на 5 км.

Один из бывших генералов вермахта впоследствии писал: «Обе группы армий уже теперь почувствовали всю трудность операции. Мощная система советских оборонительных рубежей со множеством траншей, минных полей и противотанковых препятствий, сосредоточенный огонь артиллерии и многоствольных реактивных установок, многочисленные врытые в землю

танки — всё это задерживало продвижение немецких ударных частей. На позициях перед 9-й армией огонь русской артиллерии, казалось, был наиболее сильным. Выяснилось, что количество пехотных дивизий, особенно у группы армий «Юг», недостаточно. Поэтому мы были вынуждены использовать танковые дивизии для прорыва русских оборонительных рубежей, которые были укреплены всеми возможными средствами против танкового наступления. Скованные минными полями и естественными препятствиями, наступающие танки были хорошей мишенью для русских. Поэтому сверхтяжелые танки не смогли проявить на деле свою ударную мощь».

Командующий Центральным фронтом генерал К. К. Рокоссовский, определив направление главного удара противника, принял решение с утра 6 июля нанести контрудар по вклинившейся вражеской группировке. В контрударе должны были участвовать 17-й гвардейский стрелковый корпус 13-й армии, 16-й танковый корпус 2-й танковой армии и 19-й танковый корпус. Утром нанесли удар по противнику выдвинувшиеся части 17-го стрелкового и 16-го танкового корпусов. Из-за недостаточной организованности при проведении контрудара поставленные задачи не были выполнены. Лишь 17-му гвардейскому стрелковому корпусу удалось отбросить противника на 1,5—2 км. В этом ему способствовали подразделения 15-й и 81-й стрелковых дивизий, воины которых вторые сутки сражались в окружении. Занимая выгодные позиции, они не дрогнули, когда их обошли вражеские танки. Теперь они тоже присоединились к контратакующим частям и совместно теснили противника.

Однако танковые бригады, действовавшие совместно с 17-м гвардейским стрелковым корпусом, развить успех не смогли. 107-я танковая бригада попала под внезапный огонь «тигров» и потеряла 46 танков из 50. Командир 16-го танкового корпуса, наблюдавший за ходом атаки, во избежание потерь приказал 164-й танковой бригаде отойти на исходные рубежи.

Части 19-го танкового корпуса начали действовать только в 20 часов и также не сумели добиться какого-либо результата. Поэтому проведенный 6 июля контрудар не достиг поставленной цели, но заставил противника приостановить наступление на этом направлении.

Не добившись успеха наольховатском направлении, немецкое командование перенесло основные усилия в район Понырей. Но оборонявшаяся здесь 307-я стрелковая дивизия генерала М. А. Еншина имела сильный узел сопротивления. К тому же в этот район дополнительно была выдвинута полевая и противотанковая артиллерия, здесь находились два подвижных отряда заграждений. Подступы были прикрыты многочисленными противотанковыми и противопехотными минными полями. «До этого (после Сталинграда) немцы ввели новшество в виде так называемой противотанковой позиции. В этом случае группа противотанковых орудий отдавалась под единое командование и использовалась для сосредоточения противотанкового огня на одной цели по команде. Такие участки сосредоточенного огня были организованы на большую глубину, были сделаны приготовления для ведения многослойного огня. Русские переняли этот метод и добавили к нему минные поля. Они были мастерами маскировки и установления минных полей, и для немцев не было чем-то необычным, когда они обнаруживали до 40 тыс. мин в день на участке корпуса».

С рассветом 7 июля за Поныри завязались ожесточенные бои. Атаку вражеской пехоты и танков поддерживали сотни орудий. Авиация наносила удары по переднему краю и в глубине обороны советских войск. Совместно со стрелковыми частями сражались воины 16-го танкового корпуса, которые, закопавшись в землю, вели огонь из орудий и пулеметов, а в удобный момент и контратаковали врага. Кровопролитный бой шел весь день и прекратился только поздно вечером. В полосе оборонявшегося здесь 17-го гвардейского стрелкового корпуса противник смог продвинуться лишь на 1,5—2 км. На других участках обороны 13-й армии враг успеха не имел.

В течение 7 и 8 июля не затихали бои и на ольховатском направлении, где героически отстаивали свои рубежи воины 3-й истребительной бригады полковника В. Н. Рукосусва. Объединенными усилиями советские воины отразили натиск врага. Противник попытался 8 июля прорваться на стыке 13-й и 70-й армий, но и на этом рубеже добиться какого-либо значительного успеха ему не удалось.

Встретив упорное сопротивление обороняющихся советских войск, фашистское командование ввело в сражение почти все соединения ударной группировки группы армий «Центр», но прорвать оборону они так и не смогли. За семь дней им удалось продвинуться только на 10—12 км, так и не прорвав тактической зоны обороны. К 12 июля наступательные возможности противника на северном фасе Курской дуги иссякли, он прекратил атаки и перешел к обороне. Следует отметить тот факт, что на других направлениях в полосе обороны войск Центрального фронта враг активных наступательных действий не проводил.

Отразив атаки противника, войска Центрального фронта стали готовиться к наступательным действиям.

На южном фасе курского выступа, в полосе Воронежского фронта, борьба также носила исключительно напряженный характер. Еще 4 июля передовые отряды 4-й немецкой танковой армии пытались сбить боевое охранение 6-й гвардейской армии генерала И. М. Чистякова. К исходу дня им удалось в нескольких пунктах выйти к переднему краю обороны армии. 5 июля начали действовать главные силы на двух направлениях — на Обоянь и Корочу. Основной удар пришелся по 6-й гвардейской армии, а вспомогательный — по 7-й гвардейской армии из района Белгорода на Корочу.

Уже в первый день командующий группой армий «Центр» Э. Манштейн ввел в сражение большую часть имевшихся в его распоряжении сил. Только на Обоянь наступало одновременно несколько сотен танков. Здесь действовали дивизии СС «Райх», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Великая Германия», две танковые, две пехотные дивизии, два отдельных батальона тяжелых танков и дивизион штурмовых орудий 4-й танковой армии генерала Г. Гота. В результате, несмотря на тяжелые потери, немецким войскам за два дня боев удалось прорвать главную полосу обороны.

Развернутые на второй полосе соединения вторых эшелонов сумели на этом направлении на некоторое время сдержать врага. Но наступление продолжалось. 7 июля противник на узком участке прорвал вторую полосу обороны и вклинился на обоянском направлении на 10—18 км. Создалась серьезная опасность его прорыва к Курску. В этой обстановке по решению Н. Ф. Ватутина 8 июля по обоим флангам главной группировки противника, наступавшей на обоянском направлении, были нанесены мощные контрудары силами фронтовых резервов — два танковых корпуса и две стрелковые дивизии 69-й армии, поддержанные всей авиацией фронта.

Контрудары советских войск ослабили вражескую ударную группировку, вынудив немецкое командование израсходовать значительную часть сил на обеспечение флангов, и хотя к исходу 9 июля противник несколько продвинулся на обоянском направлении, но вынужден был отказаться от продолжения атак. Одновременно войска оперативной группы «Кемпф», двигаясь от Белгорода в направлении на Корочу, поставили под угрозу фланги 6-й и 7-й гвардейских армий. Огромную роль в отражении наступления противника на обоянском направлении сыграли действия 1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова, части которой использовались в обороне, главным образом для отражения вражеских атак огнем с места, из окопов.

Серьезное танковое сражение развернулось в районе деревни Яковлево (15 км от переднего края обороны). Здесь, вдоль шоссе Белгород — Обоянь, наступала моторизованная дивизия СС «Адольф Гитлер». Части 6-й гвардейской и 1-й танковой армий отразили до восьми танковых атак противника. В этих боях отличились 1 -я гвардейская танковая бригада полковника В. М. Горелова и 51-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Н. Т. Тавартки-ладзе. Советские гвардейцы стояли насмерть и не отступили ни на шаг.

Ожесточенные бои шли и в воздухе. Части 2-й воздушной армии (генерал С. А. Красовский) совершили 6 июля около 1 тыс. самолето-вылетов и в 64 воздушных боях сбили до 100 немецких самолетов. В небе под Курском советская авиация завоевала господство в воздухе. Многие летчики проявили при этом беспримерную доблесть и мужество, в их числе младший лейтенант И. Н. Кожедуб, открывший свой боевой счет сбитым бомбардировщиком Ю-87. На следующий день он уничтожил еще один, а 8 июля — два истребителя Me-109. Старший лейтенант А. П. Маресьев, несмотря на ампутацию ступней обеих ног, добился от командования разрешения летать и сбил три вражеских самолета.

Немецкое командование стремилось любой ценой прорваться к Курску. Несмотря на упорное сопротивление войск Воронежского фронта, стабилизировать обстановку не удалось. Ударная группировка 4-й немецкой танковой армии ценой больших потерь продвинулась на главном (обоянском) направлении на 10—18 км, завершив прорыв главной полосы обороны 6-й гвардейской армии, а в районе Яковлево — второй оборонительной полосы. На корочанском направлении 3-й немецкий танковый корпус захватил плацдарм на восточном берегу р. Северский Донец, прорвал главную полосу обороны и на трехкилометровом фронте вышел ко второй полосе обороны 7-й гвардейской армии. Быстрому продвижению войск противника в первые два дня наступления способствовали, с одной стороны, просчеты советского командования в определении силы и направления главного удара противника, а с другой — наступление в северном направлении армейской группы «Кемпф», которое сматывало оборону советских войск, затрудняло возможность переброски дополнительных сил на угрожаемые направления.

Германское командование стремилось развить достигнутый успех, продолжая наращивать свои усилия вдоль шоссе Белгород — Обоянь. 2-й танковый корпус СС к исходу 9 июля не только прорвался к армейской (третьей) полосе обороны 6-й гвардейской армии, но и сумел вклиниться в нее примерно в 9 км юго-западнее Прохоровки. Однако вырваться на оперативный простор ему не удалось.

10 июля Гитлер приказал командующему группой армий «Юг» добиться решительного перелома в ходе битвы. Убедившись в полной невозможности сломить сопротивление войск Воронежского фронта на обоянском направлении, фельдмаршал Э. Манштейн решил изменить направление главного удара и теперь наступать на Курск кружным путем — через Прохоровку. Одновременно вспомогательная ударная группировка наносила удар по Прохорова с юга. На прохоровское направление были подтянуты 2-й танковый корпус СС, в состав которого входили отборные дивизии «Райх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», а также части 3-го танкового корпуса.

Обнаружив маневр противника, командующий фронтом генерал Н. Ф. Ватутин выдвинул на это направление 69-ю армию, а затем и 35-й гвардейский стрелковый корпус. Чтобы исключить любые случайности, Ставка ВГК приняла решение об усилении Воронежского фронта за счет стратегических резервов. Еще 9 июля она приказала командующему войсками Степного фронта генералу И. С. Коневу выдвинуть на курско-белгородское направление 4-ю гвардейскую, 27-ю и 53-ю армии и передать в подчинение генерала Н. Ф. Ватутина 5-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии. Войска Воронежского фронта должны были сорвать наступление врага, нанеся мощный контрудар (пять армий) по его группировке, вклинившейся на обоянском направлении. Однако 11 июля нанести контрудар не удалось. В этот день противник захватил рубеж, намеченный для развертывания танковых соединений. Лишь вводом в сражение четырех стрелковых дивизий и двух танковых бригад 5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Ротмистрова удалось остановить противника в двух километрах от Прохоровки. Таким образом, встречные бои передовых отрядов и частей в районе Прохоровки начались уже 11 июля.