Великая Отечественная 22 Июня 1941 - Начало войны

Подробности

Категория: Великая Отечественная Война

 Вероломное нападение нацистской Германии и ее союзников на СССР

В воскресенье 22 июня 1941 г. фашистская Германия и ее союзники обрушили на нашу страну удар невиданной в истории армии вторжения: 190 дивизий, более 4 тыс. танков, 47 тыс. орудий и минометов, около 4,5 тыс. самолетов, до 200 кораблей, всего более 5 млн человек.

Первые удары еще на рассвете нанесла немецкая авиация. Сотни немецких бомбардировщиков вторглись в воздушное пространство Советского Союза. Они подвергли бомбардировкам аэродромы, районы расположения войск западных приграничных округов, железнодорожные узлы, линии связи и другие важные объекты, а также крупные города Литвы, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Украины, Молдавии. Массированные налеты сорвали организованный подход войск второго эшелона советских приграничных округов к театру боевых действий, привели к массовым потерям личного состава и техники. Пострадали как крупные города (Киев, Минск), так и более мелкие населенные пункты, что вызвало дезорганизацию работы тыла и привело к срыву в ряде мест мобилизационных мероприятий.

Одновременно сосредоточенные на всем протяжении Государственной границы СССР войска вермахта открыли ураганный артиллерийский огонь по пограничным заставам, укрепленным районам, а также соединениям и частям Красной армии, дислоцированным в непосредственной близости от нее. После артиллерийской и авиационной подготовки они перешли Государственную границу СССР на огромном протяжении — от Балтийского моря до Черного. Началась Великая Отечественная война — самая тяжелая из всех войн, когда-либо пережитых страной.

Основные удары вермахта были направлены на Ленинград, Москву и Киев. На каждом направлении сосредоточивались усилия одной из групп армий.

Немецкая группа армий «Север» (командующий генерал-фельдмаршал В. Лееб) в составе 16-й и 18-й полевых армий и 4-й танковой группы (всего 29 дивизий), развернутая в Восточной Пруссии от Мемеля (Клайпеда) до Голдапа (230 км), получила задачу при поддержке 1-го воздушного флота разгромить советские войска в Прибалтике и захватом портов на Балтийском море, включая Ленинград и Кронштадт, лишить Краснознаменный Балтийский флот

опорных баз. Уничтожение советских войск на этом направлении разрушало весь северный фланг обороны Советского Союза и влекло за собой смертельную угрозу всем сопротивляющимся силам Красной армии на центральном участке фронта, прикрывающим западное направление, а точнее сердце страны — Москву.

Группа армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал Ф. Бок), сосредоточенная на главном, московском направлении, в составе 4-й и 9-й полевых армий, 2-й и 3-й танковых групп (всего 50 дивизий и 2 бригады) должна была при поддержке 2-го воздушного флота рассечь фронт советской обороны, окружить и уничтожить войска Красной армии в Белоруссии и развить наступление на Москву. Это была наиболее мощная группировка немецко-фашистских сил, развернутая на фронте 500 км — от Голдапа до Влодавы. Быстрый выход к столице СССР, по мнению германского командования, фактически предопределял победу в войне. Цель была выбрана обоснованно. Москва как исторический остов государства — его политический, экономический и этнографический центр являлась, несомненно, главным призом как для Гитлера, так и для его генералов.

На киевском направлении от Влодавы до устья реки Дунай (1250 км), была развернута группа армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Г. Рундштедт), состоявшая из 6, 17, 11-й полевых немецких, 3-й и 4-й румынских армий, 1-й танковой группы и венгерского корпуса (всего 57 дивизий и 13 бригад). Ей предстояло при поддержке 4-го воздушного флота и румынской авиации уничтожить советские войска на Правобережной Украине, выйти на Днепр и развивать наступление на восток. В скорой перспективе Гитлер рассчитывал на захват всей Украины и Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев, их промышленных и сельскохозяйственных богатств, выход к нефти Кавказа и далее достижение господства на всем Ближнем и Среднем Востоке. Ради выполнения ближайшей задачи — уничтожения советских войск на Западной Украине — на фронте от Влодавы до предгорий Карпат создавалась плотная группировка войск, которая должна была рассечь и уничтожить группировку Красной армии на этом театре боевых действий.

На территории Норвегии и Финляндии были развернуты немецкая армия «Норвегия» и две финские армии — всего 21 дивизия и три бригады, поддерживаемые 5-м немецким воздушным флотом и финской авиацией. Армия «Норвегия» должна была овладеть Мурманском и Полярным, а финские войска — содействовать группе армий «Север» в захвате Ленинграда. Одной из целей противника было ни в коем случае не допустить транспортного сообщения СССР со своими возможными союзниками по северным морям. Другими словами — обмена грузами, имеющими военное назначение.

Как на северном, так и на южном флангах войска союзников Германии должны были всемерно поддерживать стремительное продвижение германских войск, действующих на главных операционных направлениях.

Для наращивания ударов в ходе наступления имелся резерв Главного командования сухопутных войск — 21 пехотная, две танковые и одна моторизованная дивизии. В соответствии с идеей нанесения главного удара на центральном — московском направлении — германское командование включило в состав группы армий «Центр» большее, чем в других группах, число танковых и пехотных дивизий вермахта. Сюда же направлялась половина всех резервов, намеченных к вводу в действие в первую очередь. Кампанию предполагалось провести «скоротечно», затратив на это не более 3—4 месяцев.

В пяти советских приграничных округах (Ленинградский, Прибалтийский Особый, Западный Особый, Киевский Особый и Одесский) к началу войны было 186 дивизий, насчитывавших в общей сложности 3 млн человек, 39 тыс. орудий и минометов, 11 тыс. танков и 9,1 тыс. самолетов. Из них танков новых типов (КВ и Т-34) — 1475 ед., боевых самолетов новых типов — 1540 сд., хотя общее превосходство в количестве танков и самолетов было у советской стороны.

22—25 июня 1941 г. военные округа были преобразованы в фронты: Ленинградский военный округ — в Северный фронт (командующий генерал-лейтенант М. М. Попов), Прибалтийский Особый военный округ — в Северо-Западный фронт (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов), Западный Особый военный округ — в Западный фронт (командующий генерал армии Д. Г. Павлов), Киевский Особый военный округ — в Юго-Западный фронт (командующий генерал-полковник М. П. Кирпонос) и Одесский военный округ — в Южный фронт (командующий генерал армии И. В. Тюленев). Морские границы прикрывали флоты: Северный (командующий контр-адмирал А. Г. Головко), Балтийский (командующий вице-адмирал В. Ф. Трибуц) и Черноморский (командующий вице-адмирал Ф. С. Октябрьский).

В 23.30 21 июня 1941 г. руководство страны приняло решение о частичном приведении войск приграничных округов в боевую готовность, поскольку противник мог перейти в наступление в ближайшие часы. Этот документ, известный как директива наркома обороны № 1, не давал разрешения на ввод в действие плана прикрытия госграницы в полном объеме, поскольку предписывал «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения...». На оповещение войск (из-за сложностей связи, шифровки и расшифровки документа) ушло до двух и более часов. Вместо простого и ясного сигнала приступить к выполнению плана прикрытия войска получили зашифрованный приказ с оговорками ограничительного характера, что вносило в действия советского командования элемент неопределенности и усложнило положение войск Красной армии с началом агрессии.

22 июня 1941 г. первыми приняли на себя удары противника советские пограничники и передовые части войск прикрытия, ПВО армии и флота. Отражая превосходящие силы врага, личный состав многих пограничных застав полностью погиб. Войска прикрытия, которые с ходу вводились в сражения, несли большие потери. Немецкие войска вступали в бой полностью развернутыми, тогда как многие советские соединения продвигались к фронту в походных колоннах.

В Москву первые сообщения о вторжении поступили от пограничников. «Наступление по всему фронту. Части погранохраны ведут бой... — докладывало командование белосток-ского пограничного участка в Главное управление пограничных войск. — Немцы наступают Кретинга... Белосток»6. Одновременно подобную информацию получил из западных приграничных округов и Генеральный штаб. Около 4 часов утра его начальник генерал Г. К. Жуков доложил И. В. Сталину о случившемся.

Видимо, памятуя о своих предупреждениях накануне войны, начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. К. Жуков выделил в оперативной сводке № 1, подготовленной всего шесть часов спустя после начала агрессии, факт упреждения врагом наших войск в развертывании. В этом сухом документе, в частности, констатировалось: «В 4.00 22.06.1941 г. немцы без всякого повода совершили налет на наши аэродромы и города и перешли границу наземными войсками...

1.    Северный фронт. Противник звеном самолетов типа бомбардировщик нарушил границу и вышел в р-н Ленинграда и Кронштадта...

2.    Северо-Западный фронт. Противник в 4.00 открыл арт. огонь и одновременно начал бомбить аэродромы и города: Виндава, Либава, Ковно, Вильно и Шуляй...

3.    Западный фронт. В 4.20 до 60 самолетов противника бомбардировали Гродно и Брест. Одновременно на всей границе Западного фронта противник открыл артиллерийский огонь... Наземными силами противник развивает удар из района Сувалки в направлении Голынка, Домброва и из района Стоколув вдоль железной дороги на Волковыск. Наступающие силы противника уточняются...

4.    Юго-Западный фронт. В 4.20 противник начал обстрел пулеметным огнем наших границ. С 4.30 самолеты противника ведут бомбардировку городов Любомль, Ковель, Луцк, Владимир-Волынский... В 4.35 после артогня по району Владимир-Волынский, Любомль наземные войска противника перешли границу развивая удар в направлении Владимир-Волынский, Любомль и Крыстынополь...

Командующие фронтами ввели в действие план прикрытия и активными действиями подвижных войск стремятся уничтожить перешедшие границу части противника...»

Далее следовала фраза, появившаяся, несомненно, под диктовку Жукова: «Противник, упредив наши войска в развертывании, вынудил части Красной армии принять бой в процессе занятия исходного положения по плану прикрытия. Используя это преимущество, противнику удалось на отдельных направлениях достичь частного успеха». Подпись — начальник Генерального штаба Красной армии.

Более подробные сведения о перешедших в наступление вражеских армиях, их вероятных целях содержались в вечерней сводке Разведывательного управления Генштаба РККА от 22 июня 1941 г. Начальник Разведуправлсния генерал-лейтенант Ф. И. Голиков констатировал ввод сходу противником в бой значительных сил, «а именно 37—39 пехотных, 5 моторизованных, 8 танковых дивизий, а всего 50—52 дивизий. Однако, — продолжал генерал, — это составляет лишь примерно 30 % сил противника, сосредоточенных к фронту...». В конце первого дня войны советская разведка достаточно верно, насколько это было возможно в тех условиях, определила силы всей противостоящей приграничным округам вражеской группировки. Чего нельзя сказать об оценке распределения сил вермахта по отдельным направлениям. Так, считалось, что на Северо-Западном фронте — 29 дивизий, из них моторизованных 5, танковых 4—5; на Западном фронте в Варшавском районе — 31 дивизия, из них 21 пехотная, 1 моторизованная, 4 танковых и 1 кавалерийская; на Юго-Западном фронте (до Словакии) — 48 дивизий, из них 5 моторизованных и 6 танковых. Кроме того, предполагалось наличие в Словакии и Прикарпатской Украине 13—15 немецких дивизий, в Румынии — 33—35, из них 4 танковых, 11 моторизованных и 1 горнострелковой. Как можно заметить, силы противника на главном — западном направлении, «в Варшавском районе», где и наносился основной удар, явно недооценивались.

При принятии последующих решений на проведение контрударов приграничных фронтов (что и было сделано вечером того же дня) очевидно не учитывалась вся совокупность сведений, имевшихся в сводке Ф. И. Голикова. Разведка предупреждала, что «по направлению главных ударов 22 июня видно, что противник имеет ближайшими целями:

а) охватить и уничтожить нашу бслостокскую группировку и б) создать условия для окружения львовской группировки, пользуясь в обоих случаях своим охватывающим положением на белостокском и львовском выступах.

Активные действия в направлении Вильно и Ковно, ведущиеся одновременно с ударами на Гродно и Волковыск, очевидно преследуют цель разобщения Северо-Западного и Западного фронтов».

Если из Львовского выступа командованию Красной армии в начале июля все же удалось вывести основную массу войск, то разрыв между Северо-Западным и Западным фронтами, обозначившийся уже в первый день войны, стал одной из основных причин поражения сил РККА под Белостоком и Минском.

Действительно, сразу после германского вторжения особенно тяжелое положение сложилось в полосе Западного фронта под командованием генерала Д. Г. Павлова. Против него, как было уже сказано, была развернута наиболее мощная группировка сил вермахта — группа армий «Центр» фельдмаршала Ф. Бока.

Только через полтора часа после вторжения войск вермахта на советскую территорию посол Германии в СССР Ф.-В. Шуленбург прибыл к народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову и передал ему официальную ноту своего правительства, в которой указывалось: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры».

Вся страна узнала о нападении Германии только в 12 часов дня, когда с обращением к народу от имени правительства выступил по радио заместитель председателя Совета народных комиссаров, нарком иностранных дел В. М. Молотов.

Столпившись у репродукторов, установленных на улицах и промышленных предприятиях, люди слушали речь Молотова, боясь пропустить хоть слово. На первых порах почти никто из них не сомневался, что Красной армии потребуется всего лишь несколько недель, чтобы разбить врага «малой кровью, могучим ударом». Трагизм положения в полной мере не осознавало и военно-политическое руководство страны из-за отсутствия объективной информации с фронта. Однако вскоре стало ясно, что военные действия на западных границах СССР — это отнюдь не крупномасштабная военная провокация Германии, а начало войны — самой страшной и жестокой. «С рассветом 22 июня 1941 г. регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного морей, — сообщалось населению страны в первой сводке Главного командования Красной армии, — и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня... после ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только на гродненском и кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов...»

Уже в этой сводке с фронта в какой-то мере просматривался весь драматизм первых приграничных сражений и боев, жесточайших по своему накалу и последствиям. Но тогда, в первый день войны, еще никто не мог себе даже представить, какие огромные испытания лягут на плечи каждого советского человека не только на фронте, но и в тылу.

Население Германии о начале новой войны узнало из обращения Гитлера к народу, которое в 5 часов 30 минут зачитал по берлинскому радио министр пропаганды Й. Геббельс". Судя по этому обращению, политическое руководство Германии стремилось оправдать агрессию в глазах мировой общественности, лишить СССР возможных союзников. Однако как руководители ведущих держав, так и большинство трезвомыслящих европейских политиков ясно понимали, что заявления нацистов — всего лишь пропагандистский трюк.

Уже вечером 22 июня премьер-министр Великобритании У. Черчилль выступил с заявлением о поддержке СССР в войне с нацистской Германией. «Нападение на Россию, — заявил он, — не более чем прелюдия к попытке завоевания Британских островов... Поэтому опасность, угрожающая России, — это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам...»13. Для уточнения позиций многих других государств мира, прежде всего стран Британского содружества, привыкших традиционно ориентироваться на мнение Лондона, выступление Черчилля имело принципиальное значение. В определенном смысле оно оказало влияние и на позицию Соединенных Штатов Америки. Утром 23 июня исполняющий обязанности госсекретаря С. Уэллес по указанию президента Ф. Рузвельта сделал официальное заявление об оказании помощи СССР. На следующий день и сам Рузвельт на пресс-конференции в Белом доме заявил, что США окажут всяческую помощь СССР в его борьбе против Германии, но заметил, что еще не известно, в какую форму она выльется. Да и уверенности в том, что Красная армия устоит в схватке с непобедимым вермахтом, у лидеров Запада нс было. Ведь уже 22 июня ударные группировки немецких войск добились на всех направлениях ощутимого успеха за счет решительной концентрации его командованием в первом стратегическом эшелоне более 80 % всех сил, предназначенных для восточной кампании — 130 дивизий, 8 бригад, 3350 танков, около 38 тыс. орудий и минометов, основные силы авиации.

Удар такой силы для войск всех западных приграничных округов явился полной неожиданностью. К подобному развитию событий они не были готовы. Не ожидали этого удара и советские пограничники, которые первыми встали на пути немецких войск. Противник рассчитывал за короткое время смять пограничные заставы, однако ему это не удалось. Пограничники стояли насмерть.

В крайне невыгодных условиях пришлось начать боевые действия соединениям и частям прикрытия западных приграничных округов. Заранее не приведенные в боевую готовность, они не смогли дать должный отпор врагу. Еще в половине второго ночи 22 июня штабы приграничных военных округов получили директиву наркома обороны № 1. Но, как уже было отмечено выше, недостаточно конкретное содержание отданного распоряжения вызывало множество вопросов у командиров всех степеней, а главное сковывало их инициативу. Так, в директиве Прибалтийского Особого военного округа указывалось 8-й и 11-й армиям: «В течение ночи на 22 июня скрыто занять оборону основной полосы... Боевые патроны и снаряды не выдавать... В случае провокационных действий немцев огня не открывать»17. В 2 часа 25 минут подобные указания подчиненным армиям были отданы и Военным советом Западного Особого военного округа.

Штабы армий, получив окружные директивы за несколько минут до начала войны, до 5—6 часов утра доводили это распоряжение до подчиненных соединений и частей. Поэтому лишь некоторые из них были своевременно приведены в боевую готовность. Сигналом боевой тревоги большинству из них послужили первые разрывы артиллерийских снарядов и авиационных бомб противника. Командующие 3-й и 4-й армиями Западного Особого военного округа успели отдать командирам соединений только некоторые предварительные распоряжения. В штабе 10-й армии директива была получена уже после начала военных действий. Причин было несколько. В ночь на 22 июня во всей приграничной полосе в результате действий диверсионных групп противника была в значительной степени нарушена проводная связь в звене армия — корпус — дивизия. Отсутствие заранее отработанных документов по скрытому управлению войсками, низкая обеспеченность штабов радиосредствами, а также радиобоязнь приводили к тому, что этот вид связи ими практически не использовался.

Бывший начальник штаба 11-й армии Северо-Западного фронта генерал И. Т. Шлемин отмечал: «22 июня во второй половине дня с округом прервалась проводная и радиосвязь. Найти округ было невозможно... Штаб округа, получая по радио шифротелеграммы от армии, полагал, что шифровки идут от противника, и, боясь выдать свой замысел и свое местонахождение, решил не отвечать на запросы армии». В результате первых массированных ударов авиации противника по местам дислокации войск было уничтожено большое количество средств связи и транспорта. Уже в первый часы войны командующий 3-й армией генерал В. И. Кузнецов докладывал в штаб Западного фронта: «Проводная связь с частями нарушена, радиосвязь до 8 часов не установлена». Аналогичное положение наблюдалось и в штабе 14-го механизированного корпуса. Позднее его командир генерал С. И. Оборин также сообщал в штаб Западного фронта: «Батальон связи на 70 % погиб 22 июня 1941 г. утром, во время бомбардировки города Кобрина. Штаб 14-го мехкорпуса остался в составе 20 % штатного количества».

Не имея точной информации от войско развитии событий, командиры и штабы оказались не в состоянии оценить всю серьезность создавшейся обстановки. Установка наркома обороны в его директиве № 1 «не поддаваться ни на какие провокации» по-прежнему продолжала действовать, что ограничивало решительные действия командиров соединений и частей армий прикрытия. Так, командующий 3-й армией докладывал в штаб Западного фронта: «Авиация противника бомбит Гродно, жду распоряжений генерала Павлова... артиллерийско-пулеметная стрельба со стороны немцев... жду указаний». Практически то же самое отмечал командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии Северо-Западного фронта генерал М. С. Шумилов: «Война началась в 4.00... мной немедленно было доложено командующему 8-й армией... Получил приказ: «Огня не открывать, на провокацию не поддаваться». Но противник сам заставлял наши войска без приказа открывать ответный огонь.

Аналогично действовали командиры большинства соединений и частей и на других участках прикрытия госграницы западных приграничных округов. Приказы «сверху» поступили значительно позднее. Так, Военный совет Западного фронта директиву командующим 3,4 и 10-й армиями направил только в 5 часов 25 минут: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому».

Трудновосполнимые потери от авиационных ударов противника понесла армейская авиация, уничтоженная в большинстве своем на аэродромах. Массированным налетам подверглись 66 аэродромов, где дислоцировались наиболее боеспособные авиационные полки западных приграничных округов. Так, в 10-й смешанной авиационной дивизии 4-й армии Западного фронта на аэродромах в районах Высокое и Пружаны было уничтожено более 70 % самолетов штурмового и истребительного авиационных полков. В 7-й смешанной авиационной дивизии 8-й армии Северо-Западного фронта к 15 часам оставалось всего пять — шесть самолетов, остальные были уничтожены. В результате советская авиация потеряла за этот день свыше 1200 самолетов.

Уже с первых часов войны противник, воспользовавшись практически полным отсутствием зенитных средств в войсковых подразделениях ПВО, обеспечил себе господство в воздухе. Командир 3-го механизированного корпуса генерал А. В. Куркин в одном из донесений командующему 8-й армией Северо-Западного фронта отмечал: «...Нет нашей авиации. Противник все время бомбит».

Поднятые по тревоге войска западных приграничных военных округов стремились выйти в свои районы прикрытия, но, не имея сведений об обстановке, не зная, что происходит на границе, еще в походных порядках подвергались ударам немецкой авиации и наземных войск. Даже еше не вступив в соприкосновение с противником, они несли огромные потери. По этому поводу командующий 3-й танковой группой генерал Г. Гот в отчетном документе указывал: «Не было никаких признаков целеустремленного и планового управления войсками противника в целом. Непосредственное управление войсками отличалось малоподвижностью, схематичностью... Ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты».

В такой обстановке в 7 часов 15 минут штабы Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов получили директиву наркома обороны № 2, в которой командующим войсками фронтов ставилась задача «Всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу». Однако в сложившихся условиях этот приказ наркома был невыполним. Уже в 8 часов утра командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ф. Бок докладывал командованию вермахта: «Наступление продолжается успешно. На всем фронте наступления противник до сих пор оказывает незначительное сопротивление... противник на всех участках застигнут врасплох».

О сложности первого дня войны свидетельствуют документы. Так, командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф. И. Кузнецов докладывал маршалу С. К. Тимошенко: «Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большей частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет... создать группировку для ликвидации прорыва не могу. Прошу помочь». Начальник оперативного управления Западного фронта генерал И. И. Семенов сообщал в Генеральный штаб: «По всей границе ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь... Проводной связи с армиями не имеем». Некоторые соединения и части фронта уже в эти первые часы вели боевые действия в окружении, связь с ними установить не удавалось. От командующего 3-й армией генерала В. И. Кузнецова штаб Западного фронта с начала войны и до 10 часов утра получил всего три боевых донесения. От командующего 10-й армией генерала К. Д. Голубева за это же время поступило всего одно сообщение, а командующий 4-й армией генерал А. А. Коробков первое боевое донесение смог направить только в 6 часов 40 минут.

Тем не менее командиры всех степеней и в этих тяжелейших условиях выводили подчиненные им соединения и части в свои районы прикрытия. Так, в полосе Западного фронта из десяти соединений первого эшелона 3, 10 и 4-й армий три стрелковые дивизии все же сумели выйти в свои районы оперативного предназначения. В полосе Юго-Западного фронта первыми к государственной границе вышли передовые части 26-й армии.

Всего на прикрытие границы 22 июня были выведены в основном на флангах советско-германского фронта 14 дивизий из 57 запланированных соединений первого эшелона. Они вступали в бой с ходу, вели оборону в широких полосах, в одноэшелонных боевых порядках, порой на нс оборудованной в инженерном отношении местности, к тому же без существенной поддержки артиллерии, без должного авиационного прикрытия и зенитных средств, имея ограниченное количество боеприпасов. В связи с этим они с большими потерями вынуждены были отходить.

Однако боевые действия, развернувшиеся на огромном фронте, сразу же показали командованию вермахта, что разгром Красной армии не станет для него легкой прогулкой. В десятитомном труде, подготовленном немецкими военными историками, «Германский рейх и Вторая мировая война», признается, что «вопреки ожиданиям уже в первый день наступления обнаружилось, что противник имел достаточно времени подтянуть свои оборонительные силы и оказался способен осуществлять сильные контратаки».

Тем не менее к середине дня 22 июня ударным группировкам вермахта удалось создать большой разрыв на смежных флангах Северо-Западного и Западного фронтов, в который и устремилась 3-я танковая группа генерала Г. Гота. Не зная истинного положения дел, командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф. И. Кузнецов докладывал наркому обороны, что соединения 11-й армии продолжают сдерживать противника, хотя в действительности они с большими потерями поспешно и неорганизованно отступали.

Ближе к вечеру наиболее угрожаемое положение сложилось в полосе Западного фронта. Его командование, еще нс осознавшее угрозу глубокого двустороннего охвата войск фронта танковыми соединениями противника, в большей степени было обеспокоенно обстановкой на северном фасе белостокского выступа, где противник рвался к Гродно. Положение на брестском направлении оценивалось им как более или менее устойчивое. Однако уже к исходу дня соединения и части 4-й армии были отброшены от границы на 25—30 км, а передовым танковым частям противника удалось продвинуться еще глубже — на 60 км и занять Кобрин. Нс разобравшись в обстановке, командующий войсками фронта генерал Д. Г. Павлов в 17 часов направил в Генеральный штаб донесение, которое по существу дезориентировало политическое и военное руководство страны: «Части Западного фронта в течение дня 22.6.41 г. вели сдерживающие бои... оказывая упорное сопротивление превосходящим силам противника... Части 4-й армии вели оборонительные бои предположительно на рубеже... Брест, Влодава». В действительности войска Западного фронта продолжали разрозненными группами поспешно отходить на восток.

На основании донесений штабов Северо-Западного и Западного фронтов, не вполне представляя себе реально складывающуюся обстановку, нарком обороны и начальник Генерального штаба пришли к заключению, что в основном бои ведутся вблизи границы. В то время их больше всего беспокоило положение на гродненском направлении, где уже наблюдался глубокий охват белостокского выступа с севера. Из-за дезориентирующих докладов штаба Западного фронта нарком обороны и начальник Генерального штаба явно недооценили мощную группировку противника, наносившую удар из района Бреста.

Пытаясь переломить ход событий и полагая, что для ответного удара сил вполне достаточно, Главное командование в 21 час 15 минут направило командующим войсками Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов директиву № 3, в которой требовало нанести мощные контрудары по вторгшимся группировкам врага. Однако, нацеливая их на разгром вражеских группировок, представлявших наибольшую опасность в полосе каждого фронта, Генеральный штаб не учел трудности, которые неизбежно возникли бы у командования фронтами при организации и подготовке ударов по врагу в течение одной ночи.

Реальная обстановка, которая сложилась к исходу первого дня войны на всем советско-германском фронте, оказалась гораздо сложнее, чем это было известно военно-политическому руководству страны. Поэтому требования Главного командования уже не могли быть исполнены.

А в это время все более критическим становилось положение войск Западного фронта. «Противник, обойдя правый фланг армии, наносит удар на лидском направлении... — докладывал командующий 3-й армией генерал Кузнецов в штаб фронта, — мы никаких резервов не имеем, и парировать удар нечем». К исходу первого дня войны войска Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов под неослабевавшим натиском врага вынуждены были отступать, ведя арьергардные бои.

По-иному происходили события 22 июня на флангах советско-германского фронта, где противник активности не проявлял или действовал ограниченными силами. Это позволило советским войскам, действовавшим в сравнительно спокойной обстановке, выдвинуться к границе и занять рубежи обороны согласно планам прикрытия.

В целом к концу первого дня военных действий на западном направлении для Красной армии сложилась крайне тяжелая обстановка. Противник упредил соединения и части прикрытия в занятии оборонительных полос и рубежей. К исходу дня передовые отряды немецких 2-й и 3-й танковых групп вклинились в оборону советских войск на глубину 60 км. Тем самым они начали охватывать с севера и юга основные силы Западного фронта и создали благоприятные условия для своих войск, действовавших на других направлениях.

Так заканчивался первый день войны. Под натиском превосходивших сил врага советские войска с боями отступали. Впереди у них была война, которая продолжалась 1418 дней и ночей. В ходе Великой Отечественной войны, несомненно, были для нашей страны и более судьбоносные дни, однако тот первый день навсегда останется в памяти народа.

1941 год еще хранит многие тайны. «В нем, — как отмечали авторы труда «1941 год — уроки и выводы», — заложен узел противоречий, порождающий массу проблемных вопросов, которые до сих пор остаются либо не раскрытыми глубоко, либо преподносятся субъективно. К этому периоду относится и один из главных вопросов истории — как могло это все случиться, каковы причины и истоки?». Вышло в свет двухтомное издание, подготовленное российскими, украинскими и белорусскими учеными, «1941 год. Страна в огне» — еще один труд, в котором на основе новых, недавно рассекреченных документов делается попытка раскрыть истоки катастрофы. 1941 год дал нашим народам чрезвычайно горький, но поучительный опыт отражения внезапного и вероломного нападения врага. Наша общая задача — знать и не забывать эти уроки.