Война в Арктике

Подробности

Категория: Великая Отечественная Война

В морях Арктики и на Балтике

Глубокий кризис, переживаемый Германией и ее союзниками после тяжелых поражений, понесенных в 1943 г. в вооруженной борьбе на море, выразился прежде всего в том, что результативность действий их военно-морских и военно-воздушных сил стала неуклонно снижаться. Эта тенденция определяла развитие оперативной обстановки на всех океанских и морских театрах Второй мировой войны, включая прибрежные моря Восточной Европы. Только на Севере германское верховное командование все еще пыталось проводить операции против союзных конвоев. Однако значительное ослабление надводных и военно-воздушных сил противника в Арктике уже не позволяло ему вести эти действия в прежних масштабах и с прежней интенсивностью.

К началу 1944 г. период наивысшей активности германских военно-морских и военно-воздушных сил в Арктике был уже позади, однако опасность потери судов, следовавших в составе союзных конвоев, сохранялась, и лидеры антигитлеровской коалиции были вынуждены с этим считаться. В это время по составу корабельных сил арктическая группировка военно-морского флота Германии все еще превосходила Северный флот. Поданным советской разведки, в базах северной Норвегии кроме линейного корабля «Тирпиц» противник имел в готовности к выходу не менее пяти эскадренных миноносцев, 12 подводных лодок и более 200 боевых кораблей и катеров других классов.

Линкор «Тирпиц», поврежденный британскими сверхмалыми подводными лодками в сентябре 1943 г., все еще не был введен встрой. В северной Норвегии для выполнения ремонта такого объема и такой сложности производственных мощностей не имелось, а перевести корабль в Германию, избежав встречи с главными силами британского флота метрополии, было уже нельзя.

Из-за отсутствия достаточной судоремонтной базы в арктических норвежских портах командование противника было вынуждено возвратить в Германию все тяжелые крейсера, а также существенно ограничить боевые выходы эскадренных миноносцев. Германские эсминцы, как и советские довоенных проектов, не вполне отвечали требованиям к кораблям, предназначавшимся для действий в суровых условиях Севера, а их паротурбинные установки постоянно выходили из строя из-за плохо очищенной котельной воды. Но главное препятствие для более широкого применения противником эскадренных миноносцев заключалось в недостатке топлива.

Активность корабельных сил германского флота, особенно надводных, прямо зависела от результатов борьбы за господство в воздухе. Группировка военно-воздушных сил Германии, организационно входившая в состав 5-го воздушного флота, включала две группы 5-й истребительной эскадры, группу ночной штурмовой авиации, группу гидросамолетов и две эскадрильи дальних разведчиков, которые базировались на аэродромы Финляндии и Норвегии. В начале 1944 г. в них насчитывалось всего около 30 самолетов, и только к лету их число выросло в 2,5—3 раза.

Береговая оборона противника на Севере включала 21 батарею береговой артиллерии с орудиями калибром от 77 до 280 мм и 12 батарей зенитной артиллерии.

В состав арктического отряда военно-морского флота Финляндии входили сторожевое судно, два вооруженных парохода, траулер, переоборудованный под минный заградитель, и два вооруженных катера. В начале 1944 г. их боевая активность снизилась настолько, что ни советским, ни германским командованием символическое присутствие на театре финских военно-морских сил в расчет уже не бралось.

3 января 1944 г. германское верховное командование приняло решение усилить группировку флота в северной Норвегии подводными лодками и применять ее главным образом для борьбы против союзных конвоев. Поданным зарубежных источников, в течение 1944 г. в военных действиях в Арктике участвовало 50 подводных лодок, однако одновременно в море находилось не более 12—13 единиц.

Планируя свои действия, противник был вынужден считаться с тем, что за счет добычи в районе Петсамо— Киркенес покрывалось 65—70% потребности военной промышленности Германии в никелевой руде и что в связи с резким сокращением импорта железной руды из Швеции существенно выросло значение поставок обогащенного железорудного сырья из Киркенеса. Как заметил германский военно-морской историк Ф. Руге: «Если бы удалось прекратить и этот ввоз, германская промышленность осталась бы без стали».

Завоевание советской авиацией господства в воздухе означало прежде всего то, что возникла реальная угроза воинским перевозкам в интересах корпуса «Норвегия» и доставке из Арктики в Германию стратегического сырья. Это заставляло противника до последней возможности удерживать свои позиции в Заполярье, а главной задачей группировки надводных сил германского флота в Арктике в первой половине 1944 г. стало конвоирование транспортных судов, следовавших у побережья северной Норвегии.

Разрабатывая планы на зимне-весеннюю кампанию 1944 г., советское Верховное главнокомандование также было вынуждено считаться с реальным состоянием действующих флотов и оперативной обстановкой в их операционных зонах.

В состав Северного флота (вице-адмирал А. Г. Головко) входили Беломорская военная флотилия, Северный оборонительный район, корабельные соединения, военно-воздушные силы, противовоздушная оборона, береговая оборона главной базы, охрана водного района главной базы, тыл и другие формирования.

Основу группировки корабельных сил флота, насчитывавших 227 единиц различных классов, составляли бригады эскадренных миноносцев (капитан I ранга П. И. Колчин) и подводных лодок (капитан 1 ранга И. А. Колышкин). В бригаде эсминцев в начале января 1944 г. числилось девять единиц, включая три устаревших корабля типа «Новик». Бригада подводных лодок состояла из 23 единиц различных типов, но только девять из них были полностью боеготовыми.

В состав военно-воздушных сил Северного флота (генерал-майор авиации А. X. Андреев) входили две авиационные дивизии (минно-торпедная и истребительная), четыре отдельных авиационных полка (разведывательный, штурмовой, смешанный и учебный), отдельная авиационная эскадрилья, а также несколько отдельных авиационных отрядов и звеньев. По состоянию на 1 января 1944 г. в них насчитывалось 339 самолетов, включая 135 торпедоносцев, бомбардировщиков и штурмовиков. При этом исправные машины составляли 72% самолетного парка, а исправные самолеты ударных родов авиации — 74% .

Задачи Северному флоту были поставлены директивой Ставки Верховного главнокомандования от 31 января 1944 г. В зимне-весенней кампании 1944 г. флоту предстояло: содействовать приморскому флангу Карельского фронта; систематически прерывать коммуникации противника у побережья северной Норвегии; наносить авиационные удары по базам и аэродромам противника; обеспечивать совместно с силами союзников движение конвоев в порты Мурманск и Архангельск в операционной зоне Северного флота; оборонять районы военно-морских баз, побережье и свои морские сообщения; поддерживать необходимый оперативный режим, обеспечивающий выполнение флотом своих задач; быть готовым к активизации всех сил флота при наступлении частей Красной армии.

Требуя от командования Северного флота переноса основных усилий на борьбу с вражеским судоходством, Ставка ВГК исходила из того, что в условиях Севера перерыв или даже существенное затруднение снабжения заполярной группировки вермахта могут поставить ее в критическое положение еще до того, как советские войска перейдут в наступление и здесь. С той же целью силы флота должны были вести действия против баз и аэродромов неприятеля.

Оборона внешней арктической коммуникации, связывающей СССР с его союзниками по антигитлеровской коалиции, по значимости была поставлена на четвертое место. Победы, одержанные военно-морскими силами антигитлеровской коалиции в 1943 г., и существенное ослабление авиационной группировки противника в Заполярье, давали советскому Верховному главнокомандованию достаточные основания полагать, что основная угроза для северных союзных конвоев снята.

Аналогичным образом обстановку оценивали и союзники. После потопления «Шарн-хорста» британское командование пришло к выводу, что необходимость выделять для обеспечения перехода арктических конвоев оперативное прикрытие из линейных кораблей и крейсеров отпала. Между тем судами, которые следовали в Советский Союз северным маршрутом, доставлялось около четверти вооружений, военной техники, продовольствия и стратегических материалов, поставляемых союзниками в порядке военной помощи. Северными конвоями обеспечивалась и значительная часть военных поставок, оплачиваемых советским правительством твердой валютой.

При этом до открытия второго фронта в Европе Арктика оставалась, по существу, единственным театром военных действий, на котором вооруженные силы антигитлеровской коалиции взаимодействовали не только на стратегическом, но даже на оперативном и тактическом уровне, хотя роль британских военно-морских сил в операциях по проводке конвоев, как и прежде, была решающей.

К примеру, в состав охранения самого крупного с начала войны союзного конвоя J W-58, вышедшего из Лох-Ю 27 марта 1944 г. и включавшего 50 американских и английских судов, входили крейсер ПВО, два эскортных авианосца и 20 эсминцев. Его оперативное прикрытие осуществлялось двумя линкорами, двумя большими и четырьмя эскортными авианосцами, тремя легкими крейсерами, крейсером ПВО и 14 эсминцами.

Утром 4 апреля 1944 г. из Кольского залива навстречу JW-58 вышли корабли Северного флота: четыре эскадренных миноносца, четыре тральщика и четыре больших охотника за подводными лодками. Пять катеров МО обеспечивали противокатерную оборону конвоя у мыса Цып-Наволок.

С точки зрения влияния на общую оперативную обстановку усиление непосредственного охранения конвоя советскими кораблями решающего значения, конечно, не имело. Однако усилия, которые предпринимал Северный флот для успеха этой операции, выглядят совершенно иначе, если внести важное уточнение: для участия в ней было выделено около 50% эскадренных миноносцев и больших охотников из имевшихся в его составе и почти две трети находившихся в данный момент в строю.

В свете этого становится понятно, почему 7 апреля 1944 г. для ведения операции по проводке конвоя RA-58, в составе которого из Мурманска в Англию направлялись 38 судов, командование СФ смогло выделить только два эскадренных миноносца, пять тральщиков, пять больших охотников за подводными лодками, несколько малых охотников и 30 истребителей.

Эти факты также свидетельствуют, что к началу 1944 г. зависимость военных поставок Советскому Союзу от политической воли и военно-стратегических планов одного из союзников была все еще слишком высокой и продолжала оставаться одним из факторов, осложнявших отношения между главными противниками нацистской Германии.

Возвращаясь к директиве Ставки ВГК от 31 января 1944 г., следует подчеркнуть, что задачи Северному флоту ставились на весь год, в течение которого его боевое ядро должно было получить значительное усиление. В его состав предполагалось включить 14 боевых кораблей, которые союзники обязались предоставить вместо тех, что подлежали передаче СССР после капитуляции Италии. Кроме того, его усиление должно было произойти путем зачисления кораблей и катеров, поступавших в счет поставок по ленд-лизу, и перевода их с других морских театров.

В январе — феврале 1944 г. на флот прибыли 17 американских торпедных катеров типа «Хиггинс», предназначавшихся для формирования нового корабельного соединения — бригады торпедных катеров. 25 февраля 1944 г. нарком ВМФ приказал начать подготовку к переводу из Каспийского моря и Сормово в Заполярье трех средних подводных лодок, а из США начал переход в Мурманск легкий крейсер «Милуоки», передававшийся советской стороне вместо итальянского корабля того же класса. Фактически процесс формирования бригады торпедных катеров удалось завершить лишь к началу мая 1944 г., а эскадры, в которую вошли линейный корабль, крейсер и соединения эскадренных миноносцев, — только к осени этого года.

Итак, к началу зимне-весенней кампании 1944 г. для решения всех задач, поставленных Ставкой ВГК, сил Северного флота было еще недостаточно, и фактически в этой кампании задача по обороне внешней океанско-морской коммуникации стала для него главной. Приложив значительные усилия ктому, чтобы ускорить процесс передачи кораблей, обещанных союзниками, и убедившись в том, что в первой половине года решить этот вопрос не удастся, советское Верховное главнокомандование уточнило текущие задачи Северному флоту.

31 марта 1944 г. Северный флоте Беломорской флотилией был выведен из оперативного подчинения командующего 14-й армией и подчинен непосредственно народному комиссару ВМФ, а директивой Ставки ВГК от 1 апреля 1944 г. на первое место среди его задач вновь было поставлено обеспечение переходов северных союзных конвоев.

Значение этих конвоев А. Гитлер и его адмиралы также оценивали высоко. В зарубежной военно-морской историографии широко распространено мнение, что, направляя основные усилия арктической группировки своего флота против них, фюрер надеялся вбить клин между союзниками. На военно-стратегический и военно-экономический аспект этой проблемы указывал и немецкий военно-морской историк Ф. Руге, который заметил: «Полученное морским путем вооружение и снаряжение, в частности полмиллиона грузовиков, позволило русским дополнительно сформировать 60 дивизий и придать им мобильность. В результате они получили не только численное, но и материальное превосходство на важнейших участках фронта».

В первой половине 1944 г. противник провел против союзных конвоев семь операций. Статистика свидетельствует, что их цели не были достигнуты, хотя германское командование, как и прежде, проявляло изобретательность и настойчивость, стремясь использовать все имевшиеся в его распоряжении силы и средства. К примеру, в ходе операции против конвоя RA-58 неприятель развернул в море две ударные группы, состоявшие из десяти подводных лодок. Четыре германские подводные лодки смогли выйти в атаку, но успеха не добились, и 14 апреля RA-58 без потерь прибыл к берегам Шотландии.

Но даже в условиях решающего превосходства на театре союзных военно-морских и военно-воздушных сил избежать потерь при проводке внешних конвоев не удавалось.

28 апреля 1944 г. из Кольского залива в Англию вышел конвой RA-59. На его судах для приемки кораблей, передаваемых союзниками вместо итальянских, следовали 2944 офицера и краснофлотца. Для действий против этого конвоя вражеское командование направило в море 12 подводных лодок. Спустя сутки в районе к югу от острова Медвежий одна из них торпедировала транспорт, на борту которого находились 145 человек экипажа эсминца «Достойный» и 19 подводников. От взрыва корпус парохода разломился надвое. Его носовая часть в считаные минуты затонула. Моряки, размещавшиеся в носовых помещениях, оказались в ледяной воде. Если бы помощь им запоздала, все они умерли бы от переохлаждения.

Большинство из них не погибли благодаря грамотным действиям и распорядительности двух советских офицеров — командира артиллерийской боевой части эскадренного миноносца капитан-лейтенанта Л. Д. Чулкова и командира электромеханической боевой части эсминца инженер-капитан-лейтенанта И. Д. Дорофеева, а также высокой морской выучке и мужеству, проявленным другими советскими моряками. Они организовали спасение людей, находившихся в воде, и борьбу за живучесть кормовой части парохода, которая оставалась на плаву до подхода к ней английских кораблей и судов.

Совместные усилия держав антигитлеровской коалиции по обеспечению движения арктических конвоев имели большое значение и для ведения войны в целом, и для борьбы, которую действующие советские флоты вели на всех морских театрах.

В течение зимы — весны 1944 г. с союзными конвоями в СССР прибыли крейсер, два больших охотника, три тральщика, которые вошли в состав Северного флота, и четыре транспорта, включенные в состав отряда военизированных судов Северного пароходства и в дальнейшем принимавшие участие в перевозке воинских грузов в Арктике. В первой половине 1944 г. на судах северных конвоев в Мурманск было доставлено 40 торпедных катеров, из которых 30 вошли в состав вновь сформированной бригады Северного флота, а 10 в мае 1944 г. были отправлены в Черное море, где активно применялись до завершения военных действий на этом морском театре.

В начале мая 1944 г. премьер-министр Великобритании У. Черчилль и председатель Совета народных комиссаров СССР И. В. Сталин обменялись посланиями, в которых подвели итоги совместных действий союзных военно-морских сил по обороне арктической коммуникации осенью 1943 — весной 1944 гг. Оба лидера с удовлетворением отметили, что за это время было проведено 215 судов, которые доставили в СССР 1259,6 тыс. тонн различных грузов при минимальных потерях, составивших три транспорта, два эсминца и самолет-истребитель. Совместная боевая работа моряков союзных держав способствовала установлению дружеских отношений между ними, что также нашло отражение в переписке политических лидеров держав антигитлеровской коалиции.

В соответствии с директивой Ставки ВГК от 31 марта 1944 г. задача по нарушению коммуникаций противника вдоль северного побережья Норвегии и в Варангер-фьорде по степени важности была поставлена на второе место. Ее решение предполагало применение сил флота для ведения разведки, уничтожения конвоев и одиночных транспортов, ударов по пунктам формирования и назначения конвоев, постановки активных минных заграждений.

С формальной точки зрения, к началу 1944 г. Северный флот располагал достаточными силами и средствами для ведения этих действий. К этому времени в составе военно-воздушных сил Северного флота и Беломорской военной флотилии числилось 85 ударных самолетов: 40 торпедоносцев, 40 бомбардировщиков и пять штурмовиков. Кроме того, для действий по нарушению вражеских морских коммуникаций командование Северного флота могло одновременно применить до девяти подводных лодок, до восьми эскадренных миноносцев и до 15 торпедных катеров. Береговая артиллерия Северного оборонительного района перекрывала своим огнем вход в губу Петсамовуоно, а для минных постановок в Варангер-фьорде могли применяться сторожевые катера типа МО.

К концу 1943 г. разведывательный отдел Северного флота располагал силами и средствами, способными предоставлять его командованию достоверную информацию об обстановке на морских коммуникациях противника. По числу обнаружений вражеских конвоев на первом месте стояла радиоразведка, однако наиболее ценные разведывательные данные о судоходстве противника добывались подводными лодками.

В 1943 г. на некоторых из них были установлены перископные антенны ВАН-ПЗ, которые позволяли поддерживать связь с самолетами и береговыми узлами, находясь на перископной глубине. С 1943 г. подводные лодки стали вооружаться радиолокационными станциями, а те, которые уже были оснащены английскими гидролокаторами «Дракон-129», могли добывать данные о минных заграждениях, прикрывавших прибрежные коммуникации противника.

Самолетов с радиолокационными станциями в начале 1944 г. в составе ВВС Северного флота не было, поэтому ночью и в плохую видимость эффективность воздушной разведки была крайне низкой.

Для добывания данных о движении вражеских конвоев и транспортов у побережья северной Норвегии широко практиковалась высадка на острова и мысы разведывательных групп, которые докладывали о результатах наблюдения по радио. Кроме того, данные о движении вражеских конвоев добывались путем радиоперехвата и радиопеленгования. Получение данных таким способом имело особенно большое значение в период полярной ночи и в плохих метеоусловиях, когда добывание разведывательной информации другими путями было сильно затруднено или исключено. На их основе командование Северного флота в начале 1944 г. пришло к выводу, что на участке от Тромсе до Петсамо в обоих направлениях еженедельно проходят в среднем 11 конвоев, состоящих из трех-четырех транспортов.

С января 1944 г. подводные лодки Северного флота стали применяться методом нависающей завесы. Главная особенность заключалась в том, что группа подводных лодок заблаговременно развертывалась в заданном районе, за внешней кромкой оборонительных минных заграждений неприятеля, на расстоянии 25—30 миль от берега. Позиции ожидания для подводных лодок не нарезались: командиры выбирали их сами в пределах обусловленной

зоны действий и находились там до получения разведывательных данных о конвоях или одиночных судах противника. Командование Северного флота считало: главное преимущество такого способа действий заключается в том, что это дает возможность наносить по конвоям ряд последовательных ударов, добиваясь их полного уничтожения.

Когда группы подводных лодок возвращались на базу, в действиях на вражеских коммуникациях наступали оперативные паузы. Чтобы и в это время создавать напряженную для неприятеля обстановку командование флота попыталось вновь обратиться к практике применения подводных лодок методом одиночного крейсерства. В январе 1944 г. в районе от Вардё до мыса Нордкап действовала С-14, а в феврале — С-54. Однако встреч с противником они не имели.

В марте — апреле 1944 г. на Северном флоте возвратились к применению подводных лодок позиционным методом. За это время ими было совершено 17 боевых походов, в одном из которых, вероятнее всего от подрыва на мине заграждения, погибла С-54, но и в этом случае результативность их действий была нулевой.

В целом же итоги боевой деятельности подводных лодок Северного флота в зимневесенней кампании 1944 г. были несущественными. За пять месяцев ими было потоплено только одно судно водоизмещением 5056 брт.

Невысокой была эффективность действий на коммуникациях и ВВС флота. В начале зимне-весенней кампании 1944 г., в условиях полярной ночи и сложной метеообстановке для борьбы против судоходства врага у побережья северной Норвегии применялись главным образом одиночные самолеты-торпедоносцы и постановщики мин. С увеличением светлого времени суток командование ВВС флота стремилось организовывать массированные удары по конвоям противника. Группы штурмовиков и истребителей, включавшие от четырех до восьми самолетов, действовали против малотоннажных судов, осуществлявших перевозки между портами северной Норвегии. По данным, подтверждаемым обеими сторонами, в январе — мае 1944 г. самолетами ВВС Северного флота были потоплены три транспортных судна общим тоннажем 4154 брт и два сторожевых катера, повреждены три транспорта и два боевых корабля.

Торпедные катера американской постройки, прибывавшие на Северный флот в счет поставок по ленд-лизу, по сравнению с советскими типа Д-3, обладали лучшими мореходными качествами и более совершенным торпедным вооружением. Но главное их преимущество заключалось в том, что они были вооружены радиолокаторами. В период полярной ночи в плохую погоду организовать взаимодействие катеров с разведывательной авиацией было сложно, поэтому в первой половине 1944 г. в большинстве случаев поиск кораблей и судов противника торпедные катера выполняли самостоятельно.

По мере увеличения светлого времени суток командование Северного флота все чаще пыталось применять катера по данным воздушной разведки, однако атаковать конвои, выходившие из Варангер-фьорда, как правило, не удавалось: группы катеров не успевали выйти в море и развернуться в боевой порядок.

На попытки советской стороны повысить результативность действий против морских перевозок противника германское командование отвечало усилением обороны своих морских коммуникаций. Для проводки наиболее ценных одиночных транспортов назначалось более 10 кораблей охранения. При этом все виды обороны организовывались таким образом, чтобы исключить внезапную атаку с любого курсового угла, а на самое опасное направление выдвигалась завеса из сторожевых катеров. Обнаружив советские торпедные катера, они поворачивали в их сторону и вступали в бой.

Силам Северного флота, которые вели борьбу против вражеского судоходства, противодействовали и береговые батареи неприятеля. Особенно сильным это противодействие было на конечном участке его арктической коммуникации, в районе Варангер-фьорда и у входа в Петсамовуоно. Поэтому входе зимне-весенней кампании 1944 г. торпедными катерами Северного флота было потоплено только одно транспортное судно водоизмещением 665 брт.

В целом же опыт борьбы против морских перевозок противника в Арктике в ходе зимневесенней кампании 1944 г. свидетельствовал, что для достижения целей военных действий на море необходимы совместные усилия всех родов сил флота. Пытаясь реализовать эту идею, в январе — апреле командование Северного флота пыталось провести четыре операции по нарушению основной морской коммуникации неприятеля в Арктике.

Основная цель этих действий заключалась в том, чтобы, полностью уничтожив один или несколько конвоев противника на участке Хаммерфест — Петсамо, хотя бы на время прервать снабжение группировки вражеских войск в Заполярье. При этом следует подчеркнуть, что операции на морских коммуникациях противника проводились вне связи с действиями войск 14-й армии и всего Карельского фронта.

Документы, разрабатываемые штабом флота при их подготовке, включали наставления на операции, плановые таблицы действий и схемы связи. Содержание этих документов базировалось на решении командующего флотом, в соответствии с которым подводные лодки должны были атаковать конвои и одиночные транспорты в районе между островом Серей и мысом Сейбонес, эскадренные миноносцы — от мыса Сейбонес до Вардё, торпедные катера — в Варангер-фьорде, авиация — от Петсамовуоно до Хаммерфеста включительно.

К участию в первой операции по нарушению коммуникаций противника, получившей условное наименование РВ-1, привлекались семь подводных лодок, развернутых в море, и две подводные лодки, находившиеся в готовности к выходу на базе, четыре эскадренных миноносца, шесть торпедных катеров и самолеты, число которых определялось командующим ВВС флота, исходя из обстановки.

Развертывание подводных лодок началось 16 января 1944 г. На следующий день к действиям по плану РВ-1 приступили военно-воздушные силы флота. Катера охраны водного района главной базы флота в период с 18 по 29 января 1944 г. произвели в Варангер-фьорде постановку активных минных заграждений.

Почти сразу выяснилось, что при планировании операции в полной мере не были учтены сложная гидрометеорологическая обстановка в районах действий участвующих в ней сил. Вспоминая о своей службе на Севере, бывший командир бригады торпедных катеров Северного флота вице-адмирал А. В. Кузьмин писал: «Погода в Заполярье... неустойчива. Если 1944 год и составлял исключение из этого правила, то лишь в худшую сторону».

Быстро проявились и недостатки в боевом обеспечении привлекаемых сил и средств, а также в организации взаимодействия между разнородными тактическими группами.

19 января 1944 г. подводная лодка М-201 проникла на внешний рейд порта Берлевог, где безуспешно атаковала стоявший на якоре транспорт. Через три минуты командир лодки произвел еще один двухторпедный залп по транспорту, выброшенному на камни, однако и на этот раз торпеды прошли мимо цели. 31 января тот же транспорт и с таким же результатом атаковала М-105 («Челябинский комсомолец»).

Утром 3 февраля 1944 г. выброшенный на камни «Наталь» был обнаружен подводной лодкой М-108. На этот раз одна торпеда попала в погибшее судно, но результатов своей атаки командир корабля не наблюдал: он вынужден был уклоняться от сторожевых катеров противника. По возвращении на базу командир М-108 подробно доложил об обстоятельствах выполненной атаки. Однако и впоследствии советские подводные лодки еще предпринимали атаки на погибший вражеский транспорт.

Этот пример говорит об уровне организации самого важного из видов боевого обеспечения — разведки. Отсутствие достаточно полных и достоверных данных о противнике, тяжелые гидрометеорологические условия отрицательным образом сказывались на результативности действий всех родов сил, наносивших удары по вражеским коммуникациям.

Так, в период с 20 по 30 января самолеты 8-го авиационного корпуса дальнего действия совершили 98 самолето-вылетов для ударов по порту и городу Киркенес, аэродромам Хейбуктен, Луостари и портовым сооружениям в Линахамари. Результаты их действий не соответствовали расходу сил и средств. Потери неприятеля оказались незначительными, в том числе плавбаза тральщиков (651 брт), получившая подводную пробоину от неразорвавшейся бомбы.

21 января 1944 г. к побережью северной Норвегии для удара по обнаруженному воздушной разведкой вражескому конвою в море было направлено четыре эскадренных миноносца. Пройдя вдоль побережья до мыса Маккаур, противника они не обнаружили и по приказу командования возвратились обратно. Из-за отсутствия достоверных данных о местонахождении вражеских кораблей и судов безрезультатно завершилась и попытка атаковать вражеский конвой в Варангер-фьорде группой торпедных катеров.

Только 28 января 1944 г. силами, участвующими в операции РВ-1, был достигнут первый значительный боевой успех. В этот день подводная лодка С-56 (капитан 3 ранга Г. И. Щедрин), находившаяся на позиции у мыса Слетнес, обнаружила и атаковала вражеский конвой, потопив пароход «Хенриетте Шульте». Двумя днями позже береговые артиллерийские батареи СОР и 104-го пушечного артиллерийского полка добились нескольких попаданий в пароход «Вартеланд» (5096 брт).

5 февраля 1944 г. операция РВ-1 завершилась, не достигнув своей основной цели. Очевидно, что результативность всех родов сил, принимавших в ней участие, зависела не только от разведывательного обеспечения. Необходимы были соответствующее поставленной цели оперативное построение и хорошо организованное взаимодействие между разнородными ударными группами. Именно этого советскому командованию добиться не удалось.

Фактически применение сил по плану РВ-1 осуществлялось не путем операции, а в форме «повседневной боевой деятельности» (систематических боевых действий). Удары по вражеским конвоям наносились ограниченным составом: в них участвовали только те самолеты и корабли, которые в момент их обнаружения находились в данном районе.

В целом неудачный исход операции РВ-1 был обусловлен и тем, что на тактическом уровне командиры были подготовлены слабо, из-за чего при атаках конвоев и одиночных транспортов способы действий не отличались разнообразием и были хорошо известны противнику. При этом морально-боевые качества личного состава кораблей и летчиков морской авиации были высокими.

Несмотря на исключительно сложные условия плавания в морях Арктики, особенно тяжелые в зимне-весенний период, наличие постоянной угрозы с воздуха и вероятность встречи с более сильным противником, командиры кораблей и катеров настойчиво вели поиск врага, а обнаружив его, смело выходили в атаку, не считаясь с возможными потерями. Большинство из них приобретало необходимые навыки организации и ведения боя уже в ходе военных действий. Для нормальной боевой подготовки экипажей малых боевых кораблей и катеров не оставалось времени: применялись они слишком интенсивно. И условий для этого практически не было, поскольку главная база и все пункты базирования Северного флота на Кольском полуострове находились в пределах досягаемости фронтовой авиации врага.

Не придавало этому должного значения и командование Северного флота. Только при подготовке операции на вражеских коммуникациях по плану РВ-3 были предусмотрены учения по отработке совместных действий авиации и надводных кораблей против вражеских конвоев. Организация их взаимодействия с подводными лодками не отрабатывалась. По свидетельству одного из участников этих событий, командующий флотом А. Г. Головко открыто признавал, что силы, привлекавшиеся к борьбе на коммуникациях зимой — весной 1944 г., наносили удары «растопыренными пальцами», когда нужно было «колотить туго сжатым кулаком».

Применение новых тактических приемов было затруднено из-за характеристик вооружения большей части подводных лодок и торпедных катеров советской постройки, уже не отвечавших требованиям времени. В отсутствие радио- и гидролокаторов, а также приборов управления торпедной стрельбой командиры выходили в атаку по элементам движения цели, определяемым с грубыми ошибками. При этом вероятность поражения цели прямоидущей торпедой с контактным взрывателем даже в идеальных полигонных условиях составляла не более 30%, а от формирования 3—4-торпедных залпов командиры воздерживались из-за того, что запас торпед на Северном флоте был ограничен261. Именно по этим причинам не достигли поставленных целей операции Северного флота, проведенные по планам РВ-2 и РВ-3.

Нс добившись даже кратковременного перерыва в движении конвоев неприятеля по коммуникациям у побережья северной Норвегии, флот понес потери. Тем не менее проведение операций по нарушению морской коммуникации противника вызывало значительное напряжение сил и определенные затруднения в снабжении группировки его войск в Заполярье.

23 апреля, уже после завершения действий по плану РВ-3, авиация Северного флота нанесла пять ударов по конвою противника, совершавшему переход из Киркенеса на запад. В них участвовали 19 штурмовиков и 12 торпедоносцев, прикрываемых 62 истребителями. На конвой, состоявший из семи транспортов и 20 кораблей и катеров охранения, было сброшено 12 торпед и 52 авиабомбы. Кроме того, по нему было выпущено 38 реактивных и 664 37-мм снаряда. В результате удалось потопить сторожевой корабль из состава его охранения, а в воздушных боях над ним советские летчики сбили восемь вражеских самолетов, потеряв десять.

Воздушные удары по портовым сооружениям, береговым батареям, кораблям и судам противника в море, портах и маневренных пунктах базирования наносились также 27 и 28 апреля 1944 г. Материальные потери врага от этих ударов были относительно небольшими, но они заставляли германское командование увеличивать наряд сил для конвоирования транспортов, отвлекая их от выполнения других задач.

С оперативной точки зрения, наиболее важным итогом действий авиации и подводных лодок Северного флота на вражеских коммуникациях стало снижение оборота грузового тоннажа противника, возникавшее из-за потерь времени на формирование конвоев, а также из-за того, что скорость их движения в среднем была меньше, чем у одиночных судов.

Наименее удачными в первой половине 1944 г. были действия торпедных катеров, хотя по замыслу командования Северного флота именно они должны были добиваться самых существенных результатов, поскольку применялись в районе, где кораблям и судам противника было сложнее всего уклониться от их атак.

Относительно успешным оказался боевой выход трех катеров под командованием капитан-лейтенанта И. Я. Решетько. В ночь на 7 мая у острова Лилле-Эккере ими был обнаружен рейсовый дрифтер (124 брт). Обстреляв и захватив его, они взяли в плен экипаж и потопили судно.

Данные факты свидетельствуют о том, что и систематические боевые действия на морских коммуникациях противника были организованы недостаточно хорошо (в первую очередь с точки зрения их боевого обеспечения), подготовка командиров тактических групп и торпедных катеров была невысокой, а потери, которые несли силы Северного флота, не соответствовали достигнутому оперативному результату.

В ночь на 8 мая 1944 г. два торпедных катера вышли на поиск в Варангер-фьорд. Обнаружив два вражеских сторожевых корабля, они сблизились с ними и попытались атаковать. Катер, выпустивший торпеды по головному кораблю противника, получив попадания трех 105-мм снарядов, загорелся и начал тонуть. Второй катер атаковал другой вражеский корабль, который, по докладу командира старшего лейтенанта А. И. Кисова, после взрыва торпеды потерял ход и, охваченный пламенем, лег в дрейф. Прикрывшись дымовой завесой, А. И. Кисов снял с поврежденного катера экипаж и, потопив судно артиллерийско-пулеметным огнем, стал отходить. Следуя на базу, он отразил несколько атак вражеских самолетов, однако и катер получил множественные повреждения от попавших в него снарядов и пуль. Один человек из его экипажа был убит, четверо ранены.

В бою с вражескими самолетами совершил подвиг самый молодой его участник — юнга Саша Ковалев. Когда осколком вражеского снаряда был поврежден радиатор последнего оставшегося в строю мотора, он грудью зажал пробоину, из которой хлестала нагретая до 70° вода. Превозмогая боль от ожогов, юноша закрывал пробоину до тех пор, пока его старшие товарищи не устранили повреждение. Катер А. И. Кисова и все находившиеся на его борту люди были спасены только благодаря тому, что мотор не заглох и не был потерян ход.

Для удара по сторожевым кораблям, обнаруженным и атакованным торпедными катерами, были направлены две группы штурмовиков, прикрываемые истребителями. Поскольку в указанном им районе неприятеля не оказалось, самолеты нанесли бомбовый удар по Киберг-несу, повредив пароход (688 брт) и сбив один вражеский истребитель. На следующий день шесть штурмовиков и 39 истребителей атаковали суда противника в порту Вадсё, потопив каботажный пароход и три мотобота.

Результативность действий советской морской авиации росла по мере увеличения светлого времени суток и улучшения метеоусловий. В период с 11 по 29 мая силы флота вели действия на коммуникациях по плану РВ-4. По конвою в составе семи транспортов и более 20 кораблей охранения, обнаруженному в ночь на 12 мая 1944 г. в районе мыса Омганг, было нанесено 10 воздушных ударов. Для их выполнения авиация флота произвела 179 самолето-вылетов, израсходовав 28 торпед, 147 авиабомб, 28 реактивных снарядов, около 1600 артиллерийских снарядов и около 18 700 пулеметных патронов. Противник потерял сторожевой корабль, а кроме того, по докладам советских летчиков, было сбито восемь вражеских истребителей. ВВС Северного флота потеряли торпедоносец, четыре истребителя и один штурмовик.

25—26 мая авиация Северного флота нанесла шесть последовательных ударов по конвою, обнаруженному воздушной разведкой в районе мыса Нордкин, в ходе которых был потоплен пароход (3502 брт), транспорт (3672 брт) и танкер (761 брт), получили повреждения и удалось сбить 12 истребителей противника. Однако и этот результат был достигнут дорогой ценой: израсходовав 13 торпед и 68 авиабомб, ВВС флота потеряли 13 самолетов.

Переходы конвоев и одиночных транспортов по внутренним арктическим коммуникациям в первой половине 1944 г. осуществлялись в основном между Кольским заливом и портами Белого моря. Оценивая угрозу от вражеских надводных сил как незначительную, а от подводных лодок и авиации как достаточно высокую, в состав их охранения командование Северного флота назначало эскадренные миноносцы, тральщики и большие охотники.

Действия сил Северного флота по обеспечению проводки конвоев по внутренним арктическим коммуникациям в марте — апреле 1944 г. свидетельствуют, что в зимне-весеннюю кампанию 1944 г. поставленных целей противник не добился. Прервать движение советских конвоев и одиночных судов на срок, достаточный для того, чтобы создать значительные трудности с осуществлением воинских и народно-хозяйственных перевозок, ему не удалось.

Борьба с военно-морскими и военно-воздушными силами врага в Арктике Северным флотом велась ограниченно. Так, 11—14февраля 1944 г. 15 дальних бомбардировщиков флота пытались нанести удар по находившемуся в Альтен-фьордс линейному кораблю «Тирпиц». Однако в атаку вышли только четыре самолета. От взрывов бомб, упавших рядом, корабль получил лишь незначительные повреждения.

Характер и основные направления морских перевозок противника на Балтике в первой половине 1944 г. оставались такими же, как и в 1943 г.

По мнению Ф. Руге, «первый удар в районе Балтийского моря, который в январе 1944 г. отодвинул линию фронта от Ленинграда и Ораниенбаума до Нарвы и озера Пейпус, еще не внес серьезных изменений в обстановку на море». Аналогичную мысль высказал и советский военно-морской историк А. В. Басов, заметив, что «коммуникации врага на Балтийском море оказались самыми труднодоступными для советского флота».

Морским транспортом осуществлялась переброска на советско-германский фронт войск из Германии, Норвегии и Финляндии. Только с 16 февраля по 4 марта 1944 г. 52 транспорта доставили в порты Прибалтики около 21 000 солдат и офицеров, а с 1 по 24 апреля из Осло в Ригу и Таллин были перевезены войска двух пехотных дивизий.

Наиболее важными для противника были морские коммуникации, связывающие Германию с северными районами Скандинавии. С января по сентябрь 1944 г. по ним планировалось доставить 24,2 млн тонн угля, железной руды, никеля, продовольствия и других грузов.

У побережья Финского и Ботнического заливов транспортные суда следовали, как правило, по контролируемым шхерным фарватерам. Выходя в центральную часть моря, они шли, держась восточного побережья Швеции, а далее их маршруты выбирались в зависимости от того, где находился пункт разгрузки — в Данцигской, Померанской или Мекленбургской бухте.

При выполнении воинских и народно-хозяйственных перевозок в восточной части Финского залива в зимний период и ранней весной немецкое командование сталкивалось с теми же проблемами, что и советское: чрезвычайно высокую минную опасность усугубляла тяжелая ледовая обстановка. В этих условиях, даже имея точные данные о расположении своих минных заграждений, противник терял корабли и суда от подрыва на собственных минах. Так, 21 апреля 1944 г. погиб германский минный заградитель Roland.

Тем не менее, исходя из прежнего опыта, германское командование нисколько не заблуждалось относительно того, что по мере освобождения Финского залива ото льда активность сил Балтийского флота будет неуклонно нарастать, и понимало, что даже высокие потери не смогут предотвратить попытки расширить его операционную зону.

В первой декаде марта 1944 г. для защиты своих минных заграждений и поддержки войск приморского фланга группы «Нарва» противником было сформировано несколько отрядов, имевших в своем составе до 15 кораблей и катеров различных классов (тральщиков, артиллерийских плавучих батарей, десантных барж, сторожевых катеров и др.). Основным способом их применения стало несение корабельных дозоров в Нарвском заливе.

8 февраля 1944 г. народный комиссар Военно-морского флота СССР адмирал Н. Г. Кузнецов направил Военному совету Балтийского флота директиву «О задачах флота в связи с изменением обстановки на фронтах и Балтийском театре». В документе отмечалось: «Обстановка на фронтах, в частности на Балтийском театре, способствует и требует от БФ максимальной активизации действий». Подчеркнув, что главной задачей флота остается «содействие флангу армии огнем корабельной, железнодорожной артиллерии, ВВС и высадкой десантов», нарком потребовал от командования флота ведения «систематической и упорной разведки морских путей на запад всеми возможными силами (включая траление)».

Третья задача, поставленная народным комиссаром ВМФ, требовала «настойчивого расширения операционной зоны флота и создания в ней выгодного [оперативного] режима». Задача «систематического нарушения коммуникаций противника на Балтийском море» стояла лишь на четвертом месте. Фактически же в зимне-весенней кампании 1944 г. она стала второй.

С конца 1943 г. на основе указаний Ставки Верховного главнокомандования велась подготовка к перебазированию сил Балтийского флота в Прибалтику и Южную Финляндию. Планы организационных мероприятий, согласованные с замыслом стратегических наступательных операций на приморских направлениях, получили наименования «Запад-1», «Запад-2» и «Запад-З».

Первый из них подлежал реализации с выходом войск Ленинградского фронта на рубеж р. Нарова. Однако своевременно к его выполнению флот приступить не смог: не были учтены трудности, обусловленные состоянием путей сообщения и недостаточной обеспеченностью соединений и частей флота транспортом. Кроме того, не было предусмотрено время, необходимое для траления и уничтожения мин на подходах к новым местам базирования и восстановления причальных сооружений.

Тем не менее к 22 февраля 1944 г. было завершено формирование Лужской военно-морской базы в поселке Ручьи. В ее состав вошли дивизион сторожевых катеров, охрана рейдов, артиллерийский дивизион береговой обороны и бригада ПВО. Два штурмовых и два истребительных авиационных полка перебазировались на аэродромы Котлы и Копорье, бомбардировочный полк и одна истребительная авиационная эскадрилья — в Борки, еще один истребительный авиаполк — на аэродром деревни Гора-Валдай, а разведывательный авиационный полк — на аэродром Гражданка.

После этого возможности сил флота по оказанию содействия войскам фронта и ведению самостоятельных действий выросли, однако не столь значительно, как предполагалось: условия для действий Балтийского флота стали несколько лучше только у южного побережья Финского залива, от Невской губы до Нарвского залива.

В январе и марте 1944 г. для производства минных постановок авиация Балтийского флота совершила 54 самолето-вылета. Эти действия выполнялись в ночное время.

С конца первой декады марта авиация флота стала систематически наносить удары по вражеским дозорным кораблям и катерам в Нарвском заливе, однако результативность этих действий была низкой. Косвенно это подтверждается тем, что в начале второй декады этого месяца германское командование направило в Финский залив флотилию эскадренных миноносцев, корабли которой, не встречая противодействия со стороны сил Балтийского флота, обстреляли позиции войск 2-й ударной армии, занимавших плацдарм на левом берегу р. Наровы.

В это время основной задачей военно-воздушных сил флота было завоевание господства в воздухе над Нарвским заливом. С начала марта до начала июня 1944 г. в этом районе состоялось более 200 воздушных боев.

Между тем противник в первую очередь стремился исключить возможность выхода советских военно-морских сил в центральную часть Балтики, где проходили его морские коммуникации, критически важные для продолжения войны. Недопустимость их появления в районах, расположенных у южного берега Балтийского моря, с точки зрения германского военно-морского командования была обусловлена тем, что на этом побережье находились центры по производству ракетного оружия, строительству подводных лодок и подготовке их экипажей, от результатов деятельности которых перспективы борьбы нацистской Германии против держав антигитлеровской коалиции также сильно зависели.

Восстанавливая плотность своих минных заграждений и усиливая их новыми линиями, с 13 марта по 20 мая 1944 г. корабли и катера германского флота поставили в Финском заливе 7599 мин и 2795 минных защитников.

Считая, что постоянно подновляемые противолодочные рубежи в Финском заливе непреодолимы для советских подводных лодок, а аэродромы Ленинградского узла находятся слишком далеко от центральной и южной частей Балтийского моря, командование противника разрешало своим транспортам совершать в этих районах переходы без охранения.

В связи с этим перед началом зимне-весенней кампании 1944 г. народный комиссар Военно-морского флота адмирал Н. Г. Кузнецов обратился к народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову с просьбой поставить вопрос об участии в борьбе против немецкого судоходства на Балтике английской минно-торпедной авиации. Союзники согласились с этим предложением и с весны 1944 г. начали ставить авиационные неконтактные мины в Данцигской и Померанской бухтах.

Исходя из реально сложившейся обстановки, не позволявшей Балтийскому флоту вести самостоятельные действия всеми родами сил, Ставка ВГК директивой № 220061 от 31 марта 1944 г. оставила Балтийский флот с Ладожской военной флотилией в оперативном подчинении командующего Ленинградским фронтом.

В первой половине 1944 г. в центральной части моря, в западной части Финского залива и в Рижском заливе действовала преимущественно минно-торпедная авиация ВВС Балтийского флота, самолеты которой вылетали на «свободную охоту», причем в большинстве случаев поодиночке. Действуя таким способом, создать серьезные затруднения для судоходства противника в этих районах им не удалось. Не оправдались и расчеты на то, что вооружение самолетов радиолокаторами позволит обойтись без предварительной разведки целей для нанесения воздушных ударов.

Нерешенной проблемой оставалось определение фактических результатов действий. Сами летчики объективно определить ущерб, нанесенный неприятелю, как правило, не могли, особенно в тех случаях, когда противодействие было сильным. Фотосъемка также не давала абсолютно достоверных данных. Поэтому в современных зарубежных источниках встречаются сообщения об уничтожении кораблей и судов, о которых командование ВВС Балтийского флота не доносило. К примеру, поданным противника, 10 апреля 1944 г. в Финском заливе нашей авиацией был потоплен германский тральщик М-459 и тяжело поврежден однотипный с ним М-413, однако в отечественной военно-морской историографии этот факт не зафиксирован.

Иногда летчики представляли командованию неверные данные из-за того, что не умели правильно идентифицировать объект атаки. К примеру, в ночь на 8 мая 1944 г. торпедоносец 1 -го гвардейского минно-торпедного авиационного полка в районе северо-западнее острова Осмуссар обнаружил и атаковал цель, которая была определена как транспорт противника. Согласно зарубежным источникам, в этом районе и примерно в это же время советской авиацией был потоплен сторожевой катер V-1701.

Наиболее результативными были воздушные удары по базам и портам противника, хотя и эти действия планировались на основе неполных данных об обстановке. Так, с 7 февраля по 7 апреля 1944 г. самолеты ВВС Балтийского флота и дальней авиации нанесли по два воздушных удара по Хельсинки и Котке. Бомбами и пушечно-пулеметным огнем были потоплены два транспорта (1381 и 696 брт), а также два сторожевых катера, один транспорт серьезно поврежден. Кроме того, были разрушены портовые сооружения, подожжены хранилища жидкого топлива и уничтожено несколько железнодорожных вагонов.

В конце апреля 1944 г. нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов приказал командующему Балтийским флотом адмиралу В. Ф. Трибуцу усилить авиаразведку морских коммуникаций противника, активизировать действия минно-торпедной, бомбардировочной и штурмовой авиации и продолжать постановку авиационных мин на подходах к портам в центральной и восточной частях Финского залива. Выполняя эти указания, в период с 5 по 19 мая авиация флота нанесла по Котке еще четыре воздушных удара, уничтожив транспорт, три катера, зенитную батарею, 32 железнодорожных вагона, причинив серьезные разрушения причалам и важным промышленным объектам, включая суперфосфатный завод.

Корабельные силы флота применялись в ограниченных масштабах. Подводные лодки и наиболее ценные надводные корабли оставались в Кронштадте и Ленинграде. Их личный состав занимался ремонтом материальной части и боевой подготовкой, ожидая приказа о начале перебазирования по планам «Запад-2» и «Запад-З».

Борьбу с судоходством и военно-морскими силами противника в восточной части Финского залива вели канонерские лодки и боевые катера. Весной 1944 г. их основной задачей было создание условий для действий своих сил у его южного побережья, в первую очередь в Нарвском заливе. С этой целью командование Балтийского флота перевело из состава Ленинградской военно-морской базы в Лужскую ВМБ два дивизиона тральщиков, а в период с 10 по 21 апреля на флоте была сформирована еще одна бригада траления (контр-адмирал М. Ф. Белов).

Параллельно с тралением фарватеров разворачивалась борьба с корабельными силами врага. В период с 13 по 28 мая 1944 г. к югу от острова Лавенсари произошло несколько боевых столкновений, в которых противник потерял тральщик и не менее 10 самолетов, а Балтийский флот — пять боевых катеров.

Считая, что этих потерь можно было избежать, 15 мая нарком ВМФ направил командующему Балтийским флотом директиву, в которой указал на то, что «начатая боевая деятельность КБФ имеет ряд существенных недочетов и промахов». «Особенно это непонятно, — писал он, — при наличии явного превосходства в корабельных и авиационных силах над противником. Стыдно, что противник на море нас бьет». Основные причины неудач, по мнению наркома ВМФ, заключались в оторванности командования и штаба флота от непосредственного руководства и управления частями, ведущими боевые действия в восточной части Финского залива, плохом боевом управлении и неумении «маневрировать поддерживающими силами».

Справедливость изложенных в директиве наркома ВМФ выводов вскоре подтвердилась. 25 мая 1944 г. без какого-либо противодействия со стороны сил Балтийского флота у побережья Нарвского залива корабли неприятеля выставили 2228 мин.

К активным минным постановкам прибегало и командование Балтийского флота, однако производились они в значительно меньших масштабах с учетом того, что впоследствии могли затруднить действия своих сил. В период с 17 мая по 4 июня 1944 г. торпедные катера флота произвели постановку мин на Восточном Гогландском плесе и у входа в Выборгский залив. Ас 25 мая к решению этой задачи стали привлекаться специально переоборудованные катера-заградители. На минах, выставленных ими, противник потерял торпедный катер, катер-тральщик и две артиллерийские баржи. С наступлением белых ночей постановку активных минных заграждений пришлось прекратить: обеспечить их скрытность было уже нельзя.

В целом, итоги самостоятельных действий Балтийского флота в первой половине 1944 г. показали, что ведение их недостаточными силами решения поставленных задач не обеспечивает. Для достижения более существенных результатов необходимо было приблизить систему базирования флота к районам, где проходили основные морские коммуникации и находились главные пункты погрузки и выгрузки. В первую очередь это зависело от действий советских войск в Прибалтике и решения проблемы вывода из войны Финляндии.